Нет спасу – бередит гранит
и тонко ранят парапеты,
и разведенные рассветы
душа доверчиво хранит.
Над чем ты, блудная душа,
спасенья ищешь, не греша,
забыв и славу, и Пегаса,
и поражения свои?
Нет Спаса! Только на крови
стоит он, не смутясь нимало,
над гладью бледного канала
с самим собою «визави».
Пройдешься каменною прозой
по холодку её страниц
и выйдешь к вольным крикам птиц,
и вдруг кольнет литой занозой
проткнувший небо тонкий шпиц.
И суевернейшим эвенком
замрешь, не слыша, не дыша…
Куда ты просишься, душа,
с прозрачной памятью Смоленки?
К чьему прислушаешься гласу?
Иль, пред Невой склоняясь ниц,
почуешь тайное: нет спасу
в пустыне сфинксовых глазниц.
Нет спасу. Праведен оброк,
Вздохнув свободно и счастливо,
ты, как заштатный катерок,
уходишь к отмелям залива.
И невод вольный распластав,
всё ждёшь доверчиво улова,
и трепеща, сверкает слово
на недоверчивых устах!