Давным-давно, однажды среди лета
Я лесом шел, я выходил на тракт,
Да заблудил. Кричу, ан нет ответа!
Я побросал поклажу впопыхах
Да возверну́лся верст на пять обратно…
Не узнаю знакомые места:
Деревья выше неба – стро́йны, ста́тны –
Не видывал таких у нас в лесах.
А между тем, давно уже смеркалось:
В душе не кошки – черти когти рвут,
Упал на мох – чего же мне осталось?
Знать, пропаду, знать, вовсе сгину тут!
Куда там спать! Мне в пору бы молиться,
Да будто все слова – из головы!
Знать, леший путает, нечистая резвится…
Тут слышу: недалече крик совы.
«Да пропади ты, чертова подружка!
Тебе чужое горе невдомек?»
Пошел на крик совы. Ан глядь: избушка!
Избушка. А в оконце – огонек.
Вошел. Внутри убра́нство: чисто, ладно
И стол накрыт, как кто-то ждет меня.
Не ел весь день – стал пить и кушать жадно…
Тут дверца: скрип! Гляжу: стоит в сенях
Деви́ца. Ты не видел той деви́цы!
Что день – светла́, что деревце – стройна́,
Ладони, руки – словно крылья птицы,
Глаза ее – два озера без дна!
И молвит, будто ручеек струится:
«Ну, ешь же, пей, чем горе горевать».
Я обомлел: «Мне это чудо снится!»
«А хоть и снюсь. Тебе-то что терять?»
И, сев напротив да сложа ладони,
Мне говорила, словно сказ лила,
И распроша́ла, дескать, как там ноне
Мирские заунывные дела?
И до рассвета сквозь огонь лучины
В глаза ее глядя́, да все молча́,
Не ведал я ни горя, ни кручины –
А лишь покой и светлую печаль.
А под рассвет она сказала тихо:
«Тебе пора, иди на крик совы.
Отныне пусть тебя минует лихо,
Твоей да не коснется головы».
И я ушел. Сова мне прокричала,
И я побрел, туда, откуда крик.
Недолго брел. И только солнце встало,
Я вышел на дорогу в тот же миг.
С тех пор – ни сабля не берет, ни пуля,
Ни мор, ни жажда – хошь ты верь, хошь – нет!
Вот только мир свой прошлый не вернул я –
Мне опостылел бренный этот свет.
Я в нем брожу с тех пор, коплю морщины,
И – нет да нет, а пробежит слеза…
Душой я – в той избушке под лучиной
Гляжу в ее бездонные глаза.
Москва,
февраль – октябрь 2013