1.
Рассекая вязкие волны тяжелым форштевнем,
впереди по курсу имеем остров блаженных,
о котором упомянуто в лоциях древних.
Капитан удачлив, океан ему по колено,
до блаженства доплыть – сорок тысяч раз
окунуть форштевень в соленую жижу.
- Эй, впередсмотрящий, не смыкай воспаленных глаз!
Что ты видишь по курсу? – А ничего не вижу,
только волны, волны, облака, облака,
на грот-мачте качка сильнее, бочка намнет бока,
отстоишь пока эту длинную вахту.
Ты давай, смотрящий, смотри, чтоб сон не сморил,
а не то проскочим остров… Ну что ж ты, ах ты,
сукин сын – ну что я тебе говорил!
Отклонились от курса, лоция подвела,
распустил команду боцман – плохи наши дела,
видно остров блаженных остался за ахтерштевнем.
Зря ты, парень, пошел в матросы, бросил родную деревню.
2.
Кто счастлив на нашем утлом суденышке?
Оно переваливается с борта на борт
под уханье тридевятых валов,
а наши сердца проваливаются
и желудки сжимаются,
когда кораблик оказывается
в яме между двух пенных гребней,
а потом взмывает на одном из них
и мы видим третий повыше этих двух.
А вон тот матросик в бочке на грот-мачте,
которая раскачивается круче всех.
Парень держится за кромки бочки,
и не сводит глаз с едва различимого горизонта,
а губы его вышептывают строчку,
заученную, когда он всходил на палубу с пирса.
И ветры моря повторяют за ним
имя
одной
звезды.