ПО СИСТЕМЕ СТАНИСЛАВСКОГО
Это случилось давно, в эпоху оголтелого строительства социализма, когда некоторые несознательные аборигены Пушкаревки, презрев пафос созидательного труда, занялись разведением парниковых огурцов, делом хлопотным, но весьма прибыльным.
Урожай, как правило, возили на продажу в Первопрестольную, благо до нее было триста с небольшим верст. Вполне возможно, что именно по этой причине, в столице приближение окончательной победы социализма было куда более заметно, чем в нашем убогом провинциальном городке.
Парники, в которых по весне выращивали эти самые огурцы, требовали ежедневной заботы и догляда. Мой сосед и приятель по детским играм, Минька Семилеткин, конопатый пацан десяти - одиннадцати лет, поневоле стал заложником родительского предпринимательства и, из-за постоянных забот с парниковым хозяйством, редко принимал участие в беззаботных играх пушкаревской голытьбы, не обремененной заботой о парниковых огурцах. Мы были бедны, но вольны, как ветер… Ну, а Минька? Минька был по-крестьянски хитер и, оставаясь дома за хозяина, пока его родители сбывали по спекулятивным ценам свежие огурцы изнеженным жителям столицы нашей Родины, Минька, точь в точь, как Том Сойер, привлекал нас, «безлошадную» голытьбу, то есть меня и еще одного нашего общего друга, Витьку Чемьяна, к тяжелому крестьянскому труду в качестве добровольных помощников за пару, тройку свежих пупырчатых огурцов…
И вот однажды, отбатрачив на Миньку, мы решили отметить окончание работ по-взрослому! Во дворе Минькиного дома мы накрыли стол, приволокли с огорода перья молодого зеленого лука, расставили граненые «маленковские» стаканы, соль, нарезали черного хлеба и свежих огурцов и, посреди всего этого великолепия, водрузили бутылку из-под водки, наполненную водой.
Дальше происходило и вовсе несусветное. Мы, четко по системе Станиславского, изображали своих отцов, чокались, матерились и орали «Катюшу». Пропустив по третьему стакану, окончательно вжились в образ, и нам стало весело до неприличия! Заплетающимися языками мы выстраивали замысловатые трехэтажные матерные конструкции, и пили за Родину и за Сталина, точь в точь, как наши боевые отцы!!!
Веселье закончилось весьма неожиданно и печально. Соседки, подсмотрев наше непотребство, сбегали за нашими батюшками…
В калитку постучали, и Минька нетвердой походкой пошел отворять, с прибаутками типа, какого х..ра надо?
Когда мы с Чемьяном увидели наших разъяренных предков, хмель как рукой сняло. И были мы нещадно биты, что твои немцы на Курской дуге! Фронтовики-отцы не церемонились и в детали не вникали, охаживая солдатским ремнем малолетних придурков, так убедительно сыгравших пьяных мужиков. На этом мое знакомство со знаменитой системой Станиславского вполне логично закончилось полным ее неприятием…
Теперь, когда Судьба привела меня в театр в качестве художника-сценографа, я с благодарностью вспоминаю отцовский ремень, битье которым определило мое сознание и дальнейшую карьеру.