1.
Сомневаюсь, что можно найти рефери
для того, чтоб судить пилигрима.
Почему Коктебель,если раньше -PARIS?
Альма-матер.
Что неповторимо!
Пусть останется в памяти, как Нотр-Дам,
нелюбимая Башня Эйфеля,
но куда же теперь без Киммерии
нам,
и куда без его акварелий,
зарифмованных словно придуманный ряд
утопических аллитераций.
Коктебелит природа себя, несмотря
на пейзажи оставленных Франций.
И, как символ судьбы набегающих строк, -
деревцо в акварели катрена.
Так Волошин - ошую на сломе эпох
и одесную, одновременно.
2.
В феврале в Петербурге метель,
аж Святые продрогли в Соборе,
а в Киммерии - Коктебель
и вполне одисеево море.
Полусказочный этот пейзаж,
существующий тем не менее,
наг и призрачен, как мираж,
задержавшийся на мгновение,
ибо вечность не хочет впотьмах
обнажать листпад алфавита,
улыбается Таиах,
оборачиваясь Маргаритой.
Петербуржский в Крыму полумрак,
так вибрирует будто мембрана,
Че р р р р убина де Габ р р р р иак,
порожденье Максимилиана.
3.
"А я стою один средь них
В ревущем пламени и дыме,
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.
М. Волошин.
Стоять средь нас.
Под тем же небосводом.
Быть видящим трагический тупик.
О, как их мало создано природой -
м о л я щ и х с я за тех и за других.
Ворочаются души в преисподней,
раскручивавших этот маховик,
немногие поймут их и сегодня -
м о л я щ и х с я за тех и за других.
Я был рождён затем, чтоб стать солдатом,
и, как солдат, я думать не привык,
что Истина, искомая Пилатом, -
в м о л я щ и х с я за тех и за других.
Я - сторона,
не сильный я,
я - слабый.
Я тайны быть над битвой -не постиг.
Но, Господи, ты их пойми, хотя бы,
м о л я щ и х с я за тех и за других.