Кто-то станет строкой,
монографией пухлой другой.
Иной - фолиантом с блестящей фольгой,
с бравурно тисненными буквами
по роскоши переплета.
А кто-то осядет тоской
в усталом печальном сердце,
как скупой на мелодии метроном,
отсчитывающий в одичалости дней,
развернутые длинным списком
ряды забытых имен.
Чтоб кто-то, оглохший от суеты,
услышал голос их маяты-
эти рифмы сгоревших стихов,
неизданные, утраченные
вместе с именем их автора,
чтоб прошептать
и написать их вновь.