ц и к л П О Т У С Т О Р О Н У С Л О В А
из эпицикла НЕ ЖИЗНЬ
Ч т о б ы т е н ь з а т у м а н и л а с ь
Капля вспыхнула и погасла.
Проведу рукой по проводу,
по щеке, по зеркалу, и вздоху, и воздуху.
Дверь не заперта, сигарета брошена.
Снегом белым припорошено.
Где носило его, и куда денет Новый Год?
Капли вдребезги, и короткий день стекает
в хранилище времени.
Затуманилось не зеркало –
тень перед зеркалом,
и рисую пальцем серебро стекла,
и стекает капля.
Не потому, что сказать нечего –
правила жизни изобретены теми,
кто их нарушает.
Но за тенью в зеркале
десять заповедей,
и остальное не имеет смысла,
чтобы тень затуманилась.
+++
З и м н е е с о л н ц е с т о я н и е
Наше воскресенье не состоялось –
солнце спало в день солнцестояния:
оно остановилось в полночь,
словно сердце, болью переполненное.
Это было вроде бы затменье,
только поскромней и незаметнее.
У мальчишки на трамвайной остановке
нёс транзистор о чеченской обстановке.
Я немного зяб после болезни,
с дочкой в переполненный трамвай не влезли.
После воскресенья – понедельник,
а в четверг нам не хватает денег.
Свет свечи дал трещину в ночи.
Солнце встало.
Сердце не стучит.
+++
+++
Стало ясно всё туманным утром:
в двенадцати миллиардах световых лет к северо-западу
от посёлка Бородыновка
столкнулись две огромные галактики.
Колхозный сторож вздрогнул, когда треснул тополь.
А за окнами мирно гудели стратегические бомбардировщики
с гуманитарным грузом для Грозного.
Ныла ампутированная нога, как всегда, к большим переменам.
Старик читал пророчества Нострадамуса,
хотя был поклонником зороастризма и самогона.
Он помнил поцелуй пришелки-очаровашки,
она не успела состариться:
столкнулась с авантюристкой антиподкой из антигалактики,
с того, как мы говорим, света.
Старик в жизни не стриг ногтей и не болел желудком:
пользительно грызть грязные ногти после еды или натошняк.
С ним пил из горла «Амаретто» иностранный корреспондент из Кишинеу,
не желающий смотреть на войну.
- Какое милое тысячелетье, - насуплено думал дед, - на дворе
удобства…
А на столе свеча горела,
кисло пахло керосином от чеченской водки.
Неужто, конец света? – вяло думал молдованин.
Да, нет! – кошмарный сон, - учил Нострадамус.
Кто поверит? – безнадёжно смотрел с иконы безрукий Христос.
Старик включил армейскую рацию,
чтобы выслушать музыку и рекламу Радио-Провинции.
Он, положим, не знал, что Леннон в очках,
а Чэпмэн даёт интервью,
честным трудом искупив вину перед обществом
в районе Строуберри-Филдз.
Рядом с иконой Божьей Матери был портрет Талькова.
Стены оклеены иллюстрациями «Крокодила»
и праздничными открытками,
посвящёнными ВОСР, ВОВ и солидарности трудящихся.
Кстати, звали деда ДАЗДРАПЕРМ Андреевич в честь Первомая.
Молдованин плюнул в бутылку,
наполовину пустую, наполовину полную,
и ушёл искать правду в снег, выть волком и замерзать в степи.
Старик мудро грыз ногти, не подозревая,
что всего через миллиард лет родится новая галактика,
как две капли воды похожая на нашу,
но без ублюдков и подлецов.
+++