***

Прими этот факт.
У тебя никого нет,
Чтобы поделиться радостью и весельем.
У тебя никого нет,
Чтобы вспомнить молодость или забыть о травмах.
Страх уничтожил все, страх стал не равноправным,
а выше, чем равным.
Страх ставит стены вокруг и строит иллюзорные системы мира.
А еще роет для тебя быструю одиночную могилу,
Потому что трусов очень быстро покидают силы.
И если всего бояться, так и закончится жизнь.
А ты станешь ублюдком, который только одним одержим.
А ведь просто не с кем поделиться, никто не поймет.
А если и поймет, высокомерно посмотрит или
тебя покажется, что высокомерно.
У безумцев ни в чем нет меры.
И твоя одержимость будет единственным твоим зеркалом.
Почему я не могу в себя поверить…
До конца осознать и встать на место,
как вывихнутое ребро.
Тело устало от псевдосвободы,
как устало то внутри,
что превращает все в ненависть и зло.
Любовь иллюзорна, иллюзорны сны и все, что кругом.
Но когда я одинока, я хотя бы могу стоять на своем.
А так, доктор, все очень запущенно, и не знаю, что меня спасет, — искусство, ложь или культ чего….
Разве известно, сколько каждому из нас отпущено.
Вроде все так просто, вот — жизнь, бери и делай с ней, что хочешь:
Хочешь — работай до опустошения,
Хочешь — ничего не делай или оттачивай почерк,
Хочешь — молчи, сиди и думай, что тебя заметят.
Хочешь — придумай врага и мучайся всю жизнь
неосуществленной местью,
А потом спрашивай у самой себя — а эт месть, она — есть ли?
Хорошо бродить по пустынным садам своих шелковых мыслей и думать, что в этой жизни все глупо и бессмысленно.
А меня до сих пор привлекают люди, которые повесились, так и не отыскав смысла.
Сейчас. А через несколько минут они перестанут быть живыми и…
Я присосусь ко вселенной молочному вымени
И буду искать себя в собственном имени.
И это все без "фена", "мета" и других шансов спасти меня.
Вселенная внутри огромна — я бы там бродила и бродила, годами придумывая себе несуществующих существ,
Как будто они все из каких- то внешних, мне одной известных мест
И с ними можно вести разговор, пока не надоест.