Кусками савана
по выстывшему телу
земли,
беззвучно шествует Зима.
Укрыть ей было всё
сподручным делом,
асфальт дорог, тропинки,
деревА, дома.
Даруя миру свет
фланелью белой,
создав остаткам изумрудности тюрьму,
она себе казалась очень смелой,
затеяв под свинцово-серым,
нежнейших снежных хлопьев кутерьму.
Уверенно, небрежными мазками,
беля вздремнувшей осени цвета,
своими вездесущими руками,
писала в цвете белого холста
притихший лес.
Зиме претила, временами,
стыдливая деревьев нагота.
В великолепном, серебристо-белом,
творении художницы Зимы
деревьев Остовы скелетные,
очерченные мелом,
держали чутко,
трепетно, несмело,
ветвями тонкий бархат снеговой каймы.
Но лишь полкИ
из сосен
вечных стражей лета,
Не напугает бледный лик Зимы.
В шубейки вечные
зелёных игл одеты,
Стоят как часовые - стрОги и немЫ.
Увы, уверенно,
шикарным покрывалом,
Зима недолго сможет снег стелить.
Ведь Осень притомившись задремала,
Но встрепенулась:
"Нет! Я не устала!
А коли так - Зиме не должно быть!"
И снег внезапно
обратив дождем унылым,
одной ненастной ночью
поспешила смыть,
все удивительные зарисовки
стылым мелом,
Зимою писанные вдохновенно смело
в отпущеный ей миг
со знаньем дела;
сурьмой искристой - серебристо-белой,
своим зазимком
ранним и незрелым.
Младой девицы
проявляя прыть!