Я сижу у тебя на коленях в такси. И мир
Тонет в звездном тумане глаз твоих исполинских.
Я смотрю на тебя. И мне не хватает сил
Не касаться, пока ты прощаешься по-грузински
С улыбающимся таксистом, твоих волос
И булгаковских губ отчаянной Маргариты.
Я смотрю на тебя: передо мной Христос,
Из потоков дождя, луны, облаков отлитый.
Я целую тебя в медный воздух твоих кудрей,
И взлетают мосты прямо к шпилям Адмиралтейства.
И чулки мои рвутся, как цепи от якорей
Наших, девочка, кораблей, на заднем под Тома Уэйтса.
А потом я проснусь и в кружеве, в простынях
Обнаружу твой терпкий приторный царский запах.
И я знаю, откуда так много воды в морях –
Это Бог, отпуская тебя от себя, так плакал,
Когда ангелом Он спускал тебя в этот мир,
В этот призрачный каменный серый прекрасный город,
В тот, что рядом с тобой – Тбилиси, Царьград, Каир,
Где никто из нас, дорогая, не будет распят/распорот.
И ты кутаешь меня в полы пальто. И сон
Опускается на твои бархатные ресницы.
Дорогая, я обещаю хранить твой трон
И с помадой твоей на скулах тебе сниться.
И покуда вода в каналах будет мерцать,
Отражая высокие шпили Адмиралтейства,
Дорогая, я буду крепко тебя держать
Там, под сердцем, в такси на заднем под Тома Уэйтса.