Содержание.
1. Суздаль. 1212год.
2. Нижний Новгород.
3. Воззвание Минина. Сентябрь 1611года.
4. Пожарский.
5. Сборы.
6. Ярославль. Апрель 1612года.
7. Кто же они, защитники Отечества?
8. На подступах к Москве.
9. Крестный ход.
10. Москва. Август 1612 года.
11. Битва. Первый бой.
12. В единстве будет наша сила.
13. Подвиг Минина. Отвага и вера.
14. Осада.
15. Эпилог. 4 ноября 2012 года.
15. Комментарии.
Суздаль. 1212год.
Князь Всеволод грозно встал
Георгия к себе позвал:
«Большое дело поручаю,
Построить город, и я знаю,
Там будет трудно, нелегко
Болота, реки, далеко».
Князь вдруг вздохнул и замолчал
И голос снова зазвучал.
«Нам надо крепость между рек
Чтоб встала мощно и навек
Там, где шумит река Ока,
Вливает воды там она
В другую мощную реку.
Вот там, на Волжском берегу
Мы и поставим этот град. *1
Нелёгким будет труд,
В стократ воздастся он потом,
Когда на Волжский брег придём
И город-крепость возведём.
Пусть встанет вдоль высоких гор.
Врагам там будет приговор!
Пройдут года, мы град построим
И мощь свою тогда утроим!»
Князь грозно, твёрдою рукою
На карте место указал.
«Чтоб не было врагам покоя,
Здесь крепость будет, я сказал!»
Сын поклонился: «Что ж, отец,
Разбоям положить конец,
Услышать это мне лишь в радость,
Чтоб не было бандитам в сладость!
Я всё исполню, как сказал
Давно всё это понимал.
Во сне мне это место снится.
Мечта моя туда стремится.
Такая там краса Ока!
И Волги дивны берега!
Мы возведем там укрепленье.
Построим крепость без сомненья!»
…Года как ветер пролетели, *2
Прошли кровавые метели,
И тот завет, что дал отец,
Осуществил он наконец!
Стоял он у высоких гор,
Смотрел на волны, на простор
И что-то с грустью вспоминал.
Князь Юрий Всеволодович мечтал.
Он был тогда еще юнец,
Кому-то говорил отец:
«Чтоб государство защищать,
Границы надо укреплять.
Нам надо строить города,
Не допускать к себе врага!
Уверенно, свободно жить
И укрепленья возводить!»
Князь вдаль глядел и рассуждал
И полной грудью дышал
На берегу прекрасных вод.
Шел тысяча двести двадцать первый год!
И город встал у грозных рек,
Встал мощным рыцарем навек,
Чтоб созидать и защищать
И красотою восхищать!
Сынов чтоб Родине растить,
И в час великих испытаний
Своею грудью защитить
От иноземных притязаний!
Нижний Новгород.
Как грозный рыцарь над горою,
Ветрам и бурям вопреки,
Встал Нижний Новгород стеною
В слиянье Волги и Оки!
Расцвёл прекрасный, яркий город
На зависть всем врагам своим,
Преодолел, грязь, холод, голод,
Стал самым близким, дорогим.
Торговый путь он защищал,
Как щит в слиянье рек стоял,
Чтоб не мечтали бусурманы
Разбоем набивать карманы.
Четыре века пролетели,
Стоял он твёрдо, но на деле
Досталось людям поневоле
Прошли сквозь битвы, кровь и горе,
Но,закалённые в боях,
Не забывали о делах.
Ремёсла быстро развивались,
Купцы торговлей занимались.
Готовность биться и сражаться,
Врагам без боя не сдаваться,
Неустрашимо с вдохновеньем,
Росло и крепло поколенье!
И в час великих испытаний
Народ доспехи отыскал
И без раздумий, колебаний
На площадь вышел, грозно встал.
Воззвание Минина. Сентябрь 1611года.
И вышел Минин-сухорук,
Вздохнул свободно и сюртук
Чуть-чуть поправил за плечо
И молвил слово горячо:
«Мне Сергий в эту ночь явился,
Уже не первый раз приснился.
И преподобный так сказал,
Чтоб, наконец, речам я внял!»
«Тебе Кузьма повелеваю,
Людей чтоб ратных призывал,
И всех на подвиг вдохновлял!
А также собирал казну
И шёл на битву, на Москву!
Страну очистил от врагов,
На православие оков
Не допускай, чтоб одевали,
И люди наши не страдали!
Надежду чтоб вдохнул народ
И с верою пошёл в поход!»
Кузьма вздохнул, чуть помолчал,
Взмахнув рукою, продолжал:
«Взята Москва, там всё топча
Уж занесён меч палача
Над русской славой и судьбой.
Я не смирюсь, а вы со мной?
Всё отдаю, что накопил,
Что заработал и добыл.
За Родину и жизнь отдам,
Не потерплю насилье, срам!»
Тряхнул упрямой головой
Все всколыхнулись: «Мы с тобой
Веди нас на кровавый бой,
Вперёд, к победе, за собой!
Что сможем, всё мы отдадим,
Топтать Москву мы не дадим
И кликнем клич по всей Руси,
Встань за Москву народ, спаси!
Спаси Москву от злых врагов,
От польских, шведских сапогов.
Мы жизнь свою не пощадим,
Страну от рабства защитим!»
Кузьма вздохнул: «Там, где война,
Важней другая голова,
Тут нужен мудрый воевода,
Чтоб встал он во главе народа.
Пошлём к Пожарскому гонцов,
Лихих и быстрых молодцов.
Он ранен, но в сраженьях закалён,
Силён, талантлив и умён.
Все согласились: «Только ты,
Всей будешь выборный земли!
Казну, весь скарб для ополченья
Тебе вверяем – вот решенье!»
Решенье принято - час пробил,
Народ восстал – бог уподобил,
И потекли войны деньки,
Стекались к Нижнему полки.
Пожарский.
«Князь, вам посланье, получите
И, побыстрей, ответ пошлите.»
Гонец посланье передал
И вдруг обмяк, как все сказал.
Князь взял посланье, прочитал
И крепко, крепко пальцы сжал.
Вдруг побледнел, глаза блеснули,
Как будто сердце полоснули.
«Горят поля, земля пылает,
Враг топчет Русь, народ страдает!
Возглавь поход и за собой
Веди, Пожарский, нас на бой!
Мы всем народом выбирали,
Но лишь одно все твёрдо знали,
Нам нужен мудрый воевода,
Чтоб встал он во главе похода,
Такой, кто честью дорожил
И с верой Родине служил!
Признали все, что есть один,
Князь, в этом голос наш един. *3
Прими, возглавь все ополченье,
То всенародное решенье!
Мы за тобой везде пойдём
И с верою врага побьём!»
«За всю страну чтоб отвечать,
Я не могу вам «да» сказать.
Меня, дружину – все возьмите,
Но вы мне власть отдать хотите!»
Вздохнул и отошёл к окну,
Все думы только про войну.
«Перо, бумагу принесите,
Гонцов уважьте, накормите!»
Обдумав что-то написал,
«Гонца ко мне» и резко встал.
«Отдай Кузьме, пусть там прочтут,
Обсудят и ответ пришлют!
Всё написал, ты поспешай,
Коня другого дать, прощай!»
И полетел гонец как ветер,
Слеза блеснула, он приметил.
Князь побледнел и в кресло сел,
Под утро сон лишь одолел.
Былое встрепенулось вновь,
Лжедмитрий, Шуйский, битвы, кровь!
Пожарский вспомнил Ляпунова,
И мысли полетели снова.
Надежный друг, Рязанский воевода,
Главой был первого похода.
Он шёл в Москву, возглавив ополченье,
Такое принял он решенье.
Дружину пополняя по пути,
А под Москвой уже стояли казаки.
И казаки, и ополченье
Сражались лихо, но везенья
Им не хватило, злость, злой рок,
Когда вражда, какой тут прок.
Меж ополченьем, казаками
Не получилось быть друзьями.
Борьба за власть, какие вздоры,
Прокопий шёл на переговоры.
Его позвали казаки.
Войны дороги нелегки.
Пришло письмо, в нём обвиненье.
Змеёю вспыхнуло сомненье. *4
Иван Заруцкий атаман
Пошёл на мерзостный обман.
Соперника с пути убрать,
Чтобы главою войска стать.
Погиб Прокопий Ляпунов,
Письмо сработало… и вновь
Пожарский друга вспоминал
И горько с болью размышлял.
Не мог Пожарский с ним пойти
Быть может смог бы он спасти
Соратника от поруганья,
Но это были лишь мечтанья.
Тогда его едва спасли *5
Бойцы из боя унесли…
Лежал бездыханный в постели,
В нём жизнь теплилась еле-еле.
Былая рана заживала,
Но боль покоя не давала,
Стреляла резко в голове.
«Хватило бы лишь силы мне!
Принять нелёгкое решенье,
Добыть средства и подготовить ополченье.
Собрать дружину, воевод,
Чтоб был единым весь народ!»
Дни проходили, князь страдал,
Всё о походе размышлял:
«Что скажут знатные князья?
Поддержат ли они меня?
Знать не пойдёт, негоже ей
Простому князю подчиняться,
Найдёт причину уклоняться.
Но всё ж лихие воеводы,
Прошли сквозь кровь, бои, походы!
Плещеев, Бутурлин, Черкасский
Не устрашатся новой встряски!
Придётся с ними мне считаться,
Но тяжело, и мне признаться,
Так будет трудно все терпеть,
Но, главное, чтобы суметь
Объединить всех ради славы,
Сейчас нам всем не до забавы!
Тебя Прокопий не предам,
Страну врагам я не отдам!
Ох, если был бы здесь Голицын, *6
Сидят с Романовым в темнице.
За ним бы все тогда пошли,
Слов отказаться не нашли!»
Пожарский подошёл к окну,
Гонцы стояли на ветру.
Уж третий раз их присылали,
Конечно, в Нижнем твёрдо знали,
Что не откажет воевода
От чести стать главой похода!
«Седлать коней и всем сбираться,
Негоже больше оставаться!
Пришла пора, гонцы скачите,
Об этой вести известите!»
Пожарский вдаль смотрел, гонцы
В пыли дорожной исчезали.
Его дружинники-бойцы
Приказа князя ожидали.
«Бойцы, дружинники мои,
Я верю в вас, мы не одни!
За нами весь народ пойдёт.
Пора! Давно нас Нижний ждёт!
Земля пылает и горит!
Смотрите, что там враг творит!
На сборы времени немного.
Нас ждёт нелегкая дорога!»
Сборы.
Страна стонала и кричала,
От разорения устала.
И призывала всех богов
Освободить Русь от оков.
Враги, как грифы пировать,
Слетелись, чтоб кусок урвать.
Сожгли Москву, обворовали,
По всей стране всё разоряли.
Весть, словно птица полетела,
В письме посланье Гермогена. *7
Томится патриарх в темнице.
Но он не сломлен, не боится.
И свято верит в свой народ,
Ждёт в нём для Родины оплот.
И призывает всех воспрять.
За дело правое стоять.
Плечо к плечу объединиться,
За Землю-матушку сразиться.
И всё опять пришло в движенье,
Развеяно, как дым сомненье.
Жизнь закипела,
Князь Пожарский
Как вихрь в Нижний прискакал,
Всех оглядел и вслух сказал:
«Вас поведу я за собой
В Москву» и указал рукой!
Полки сбирались град за градом,
Шли в Нижний, вопреки преградам.
Поволжье, околомосковье,
Казань, южане и поморье.
Мордва, марийцы и чуваши
В беде едины, все тут наши!
И загудели города,
Как будто ждали все всегда,
Весть о начале ополченья,
И не было нигде сомненья
Встать в строй и биться за страну,
За Русь Святую, за Москву!
Казалось, все сигнала ждали
И о походе лишь мечтали.
Их всех в двенадцатом году
Повёл Пожарский на Москву!
Присоединилась Балахна
И Кинешма, и Кострома.
И Юрьевец подмогу дал
Лихих наездников татар!
И с Углича ведут народ
Пятнадцать лучших воевод.
Пришли смоленские казаки,
Все закаленные рубаки.
С востока слышен топот, гам,
Отряд ведёт царевич Араслан.
Татар, казаков и стрельцов,
Со всей Сибири храбрецов!
Дружина суздальских дворян
Шла впереди, готовя стан.
Вот в Ярославль полки вступили,
Там постояли, силы накопили.
Ярославль. Апрель 1612 года.
Созвал Пожарский воинский совет:
«Вопросы есть, а где ответ?
Нам нужно чёткое решенье,
Во-первых, подготовить ополченье,
Чтоб воинов вести в поход,
Умелых, а не просто сброд!
Второе, денежный вопрос,
Чтоб подготовлен был обоз.
Обмундированье, снаряженье,
Жильё, продукты, всё снабженье.
Что будет трудно, понимаю,
Ты, Минин, справишься, я знаю!
Ещё одно, вот в чём тут речь,
Нам надо казаков привлечь!
Пошлём письмо, чтоб твёрдо знали,
Не рассуждали, не гадали.
Пусть те, кто всё же к нам примкнут,
Поддержку, дружбу, кров найдут!
Ну, а Заруцкий, Трубецкой,
Пускай не ведают покой!
Пока Матюшку признают,
К нам нос сюда пусть не суют!
И главный вот вопрос какой.
От шведов нам не ждать покой!
Не думали, не ожидали,
Бояре Новгород отдали!
Швед топчет русские поля
Страдает русская земля.
Нам надобно договориться,
Нельзя нам на два фронта биться!»
Пожарский выговорился, сел,
Не во главе стола сидел.
Тут надо тонко подходить,
Не упрекать, дать говорить.
Бояр уважить, так ведётся,
Иначе туго всем придётся.
«Без помощи таких вельмож, *8
Какой поход, по горлу нож!
Опять же нужен мне Кузьма,
Крутой, сноровист, голова.
Он справится, не подведёт,
Добьётся, до конца пойдёт.
Нет у бояр тут пониманья,
С Кузьмой общаться нет желанья»
И Минину пришлось крутиться,
Обдумывать, не суетиться.
Где силой деньги забирать,
Где с добрым словом можно взять.
Какой для Минина покой,
И случай выдался такой.
Ярославские купцы свою строптивость показали,
В деньгах скупились, отказали.
Привёл их Минин на совет
И предложил такой ответ.
Купцов виновными признать
И всё имущество забрать.
Пожарский сразу согласился,
Совет одобрил, возмутился.
Те на колени вмиг упали
И всё, что надобно отдали.
Дни проходили, всё крутилось,
То вдруг темнело, то светилось.
Был мор, его преодолели,
И церковь возвели, сумели.
Прошли с иконой крестный ход,
Весь православный шёл народ.
Все Божьей матери молились,
И мор прошёл, перекрестились.
Заруцкий, Трубецкой «прозрели»
Писали, что на самом деле
Не знали, что Матюшка – вор,
Такому нужен приговор,
Крест целовали, повинились,
И от Матюшки открестились.
Заруцкий казаков терял,
Те уходили в ополченье.
Тогда с Москвы осаду снял
И в степь ушёл на «развлеченья».
Пожарский вёл переговоры,
Всё дальше продвигались сборы.
Тут дипломатия тонка,
Но чувствовалось, цель близка.
Швед не ударит русским в спину,
Не поведёт войны лавину,
Не надо рваться пополам,
Вперед к Москве, столица там.
Кто же они, защитники Отечества?
«Пора в Москву, не ровен час
Ходкевич подойдёт с обозом.
Войдёт он в Кремль, тогда для нас
Страшней окажутся угрозы!»
Пожарский жарко говорил,
С воевод взгляд не сводил:
«Послать нам надо авангард,
Чтобы к Москве нам без преград,
Всем войском разом подойти,
Опередив врага прийти.
Кто будет тем из воевод,
Кто первым подступы займёт?
Князь Бутурлин, такое дело
Тебе мы можем вверить смело!?»
Лишь усмехнулся тот в ответ:
«Такое дело, ну уж нет!
Другими, князь, распоряжайся,
А предо мной не зазнавайся!»
«Заслугами ли нам гордиться,
Иль родовитостью кичиться?
Ты в ратном деле лучше всех,
Так обеспечь же нам успех!»
Тот не ответил, отвернулся,
Ушёл, опять лишь усмехнулся.
Не все из знатных воевод
С Пожарским собрались в поход.
Плещеев, Бутурлин, Черкасский *9
Все отказались. Как от встряски,
Пожарский еле дух сдержал
Но Минин сразу поддержал:
«Не всё добро в воде плывёт,
Что Волга-матушка несёт!»
Сказал, как грудью заслонил,
Утешил князя, подбодрил.
Пожарский голову ломал,
Кого послать не понимал.
С заставой встать, чтоб у Москвы!
Перебирал в уме, «увы».
Вдруг взгляд на Дмитриева упал:
«Вот он пойдёт», и вслух сказал:
«Тебе, Самсоныч, поручаю.
Бывалый опыт твой я знаю.
Веди отряд. Дам тыщу. Маловато?»
«Да для заставы многовато.
Полтыщи хватит, чтоб отбиться,
Хоть ненадолго, но укрыться».
«Подмога будет, потерпи.
Лишь побыстрей тебе уйти!
И к казакам не примыкать.
Дать только о себе им знать.
Что Трубецкой там замышляет?
Как этот лис хвостом виляет.
Мы будем порознь там стоять.
Но вместе будем воевать!»
А время жестко поджимало,
И передышки не давало.
На подступах к Москве.
«Чтоб сердце билось без сомненья,
Нужно душе благословенье.
Я, Минин, в Суздаль отдалюсь,
Могилам предков поклонюсь.
Возглавь с Хованским ополчение».
«Князь, это нужное решенье.
Езжай, куда душа зовёт.
Не переживай, народ поймёт!»
Хованский лишь кивнул в ответ.
«Он прав, и мой таков совет».
А ополчение строем шло
Уверенно, врагам назло.
Конец июля подходил
И мужиков взгляд бороздил
Поля, что бабы убирали.
Не думали и не гадали,
Что им придётся в строй вставать,
Собой Отчизну защищать!
Но что поделать, коль судьбой
Так предначертано и в бой
Приходиться теперь идти,
Чтоб Родину свою спасти!
И ополчение шло вперёд,
Туда, где бой кровавый ждёт.
В одном строю, то был не сброд,
То шёл обученный народ!
Шёл в справном, добром одеянье,
Вооружён до основанья!
Кузьма задумчиво скакал,
Молчал, о чём-то рассуждал.
«Михалыч Дмитрий, боже мой,
Как трудно и легко с тобой.
Без суеты и без затей,
По делу ценишь ты людей!
Меня, простого мужика,
Главой оставил ополченья,
Сказал легко и без сомненья!
Да и Хованский поддержал,
Как должное всё воспринял.
Как сор отбросив предрассудки,
А мне теперь, какие шутки.
Труднее будет, понимаю,
Но будь, что будет, твёрдо знаю,
Судьбы препоны обойду,
С Пожарским до конца пойду!»
Доспехи ветер теребил,
Взгляд цепко по рядам скользил.
Как много было юных лиц.
«Они, как стая глупых птиц
На сечах первыми падут.
Под сабли, пули попадут.
Всегда так было, как закон.
Какой же для страны урон!
И где же взять теперь людей,
Ведём с собой таких детей
На смертный и кровавый бой.
Заплатим мы какой ценой!»
В Ростов Великий в срок пришли.
В Борисоглебский монастырь
Пожарский с Мининым пошли.
Затворник Иринарх их ждал.
Перекрестил и вопрошал:
«Скажи, князь, дух твой крепче стал,
Когда могилы предков посещал?»
«Да, отче». Дмитрий замолчал.
А старец дальше продолжал:
«Тебе, Кузьма, я так скажу,
Был в Нижнем, им я дорожу.
Спасибо, подняли народ.
Твой край для всей страны оплот».
О дивном старце знал народ.
Затворник не один уж год.
Он принял в молодости решенье,
Вступив на стезю самоотреченья.
И подчинил он плоть душе,
Здесь тридцать лет провёл уже.
Был весь в оковах и путах,
Цепях, железе и крестах.
Хоть впала грудь, но крепок дух,
В глазах огонь и острый слух.
Паломники шли чередой,
Их души защищал мольбой.
На путь, на правду наставлял
И никого не обижал.
Пожарский с Мининым стояли,
С почтением словам внимали.
«Ты, князь, поступков не страшись,
Уверен будь, не суетись.
Так на Руси у нас ведётся,
Кто не виновен, отзовётся.
Казнит в сомнениях себя,
А кто виновен никогда!
На подвиг вас благословляю!
Бог в помощь, победите, знаю!
Дам крест, как оберег несите,
И нашу Родину спасите!
Убережёт вас в трудный час.
Идите, бог не оставит вас!»
Крестный ход.
Шло ополченье, шло вперёд,
Туда, куда судьба зовёт.
Вот Переславль недалеко,
А на душе так нелегко!
Нелёгок ополченья путь,
Но об усталости забудь.
Путь дальше к Троице лежал.
В монастыре их Дионисий ждал.
Архимандрит готовил крестный ход.
Благословить от всех невзгод.
Так повелося на Руси,
Когда идёшь страну спасти,
Пред битвой церковь посетить,
Святых вниманием почтить.
Перекреститься, поклониться,
Со свечкой тихо помолиться.
Вздохнуть, отбросив все сомненья,
И получить благословенье!
Весть, словно выстрел прозвучала.
Вот этого «недоставало»!
Ходкевич подходил к Москве.
Он был уже невдалеке.
Быстрее, надо торопиться.
Задерживаться не годиться.
Осталось лишь шестнадцать вёрст,
Но путь к Москве был так не прост!
Шли мужики, молчали хмуро.
Летела пыль, навстречу дуло.
Дул сильный ветер, всё сметая,
Идти, как будто, не давая.
«Пусть буря бьёт навстречу нам,
Но мы идём назло врагам!»
Мысль проносилась тут и там,
В глазах сверкая по рядам.
Монахи шли все впереди,
Иконы Богородицы и Троицы несли.
Иконы Никона и Сергия качало,
Летела пыль, идти мешала.
Все совершали крестный ход.
Дружины, казаки, народ.
С иконами архимандрит стоял,
Всё ополченье, всех благословлял!
Невдалеке Пожарский с Мининым стояли.
Всё войско взглядом провожали.
Последним Дмитрий подошёл,
Перекрестился, поклонился,
Крест целовал и вслед пошёл.
Удила конь его кусал,
От ожиданья весь дрожал.
Пожарский на него взлетел
И поскакал, нет полетел!
Навстречу бури, прочь сомненья,
Возглавить надо ополченье!
А Дионисий всё стоял,
Крестил во след, благословлял.
Вдруг ветер сник и прекратился.
Потом подул, переменился.
И начал сильно в спину дуть.
Вздохнули все «Быстрее в путь!
Раз нам знамение дано, *10
Так значит так уж суждено.
Быстрее нам к Москве идти
И в бой вступить, страну спасти!
И Дионисий прослезился
И, крикнув вслед, перекрестился.
«Все без смятения ступайте,
И с божьей помощью дерзайте!»
Катились слёзы, губы сжал,
И долго взглядом провожал.
Москва. Август 1612 года.
И вот Москва сверкает куполами,
Волнение по рядам пошло волнами.
Москва! Как сильно сердце бьётся.
«Москва-Москва-Москва»,
Как эхо по рядам несётся.
Захватывает дух, в глазах рябит,
А сердце жмёт и кровь кипит.
Народ взирал «О, боже мой!
Что сделали Москва с тобой!»
Обугленной Москва стояла,
И о спасенье мечтала!
И, будто ветер по душе
Проносится, теперь уже
Не надо душу теребить.
Собраться надо, победить!
Нас просит Русь, кричит страна,
Разрушена, больна она.
Вступите в бой и победите!
От всех оков освободите.
Нахмурился Кузьма,
О чём-то вспоминал.
Что будет впереди,
Как видно представлял.
Князь Трубецкой к себе позвал.
Ответ Пожарский жёсткий передал:
«Мы порознь будем здесь стоять,
Но вместе будем воевать!»
Наутро встретились, решили:
В Замоскворечье казаки чтоб были.
А ополчению юго-запад защищать.
Проходы в Белый город охранять.
Пожарский ясно понимал,
О чём Ходкевич рассуждал.
План изложил он Трубецкому:
«Князь, нет у нас резону,
В Замоскворечье всем стоять.
Нам надо биться, воевать.
В Москву врага не допустить,
На подступах его разбить.
Нет смысла в острожках спасаться.
Пришли не прятаться, а драться.
Похоже гетману охота
Через Чертольские ворота
Обоз быстрее провести.
Тогда страну нам не спасти.
Как видно, гетман конный полк
На битву первым поведёт.
В войне Ходкевич знает толк,
Затем пехоту в бой введёт.
И будет жать к Москве-реке,
Проход чтоб сделать у ворот.
И если там он брешь пробьёт,
Вы, будучи невдалеке,
Ударите во фланг врагу.
Со всею силой на скаку!
Считает гетман ополчение
Для его войска развлеченьем.
Поэтому он здесь пойдёт,
Но видит бог, он не пройдёт!»
Князь Трубецкой стоял, ворчал,
Но спорить с Дмитрием не стал.
«Дай мне хотя бы подкрепленье,
Нас мало, у меня сомненья».
«Пять сотен всадников отдам.
Ну что, князь, едем по делам!»
Кузьма вздохнул: «Ну что за вздор!
Какой быть может уговор!
Зачем, князь, их ты отдаёшь?
Потом ты где резерв возьмёшь?
Ведь ослабляем мы себя.
Обманет Трубецкой тебя».
«Кузьма, так в этом вся и суть.
От Трубецкого только муть!
Дружинники из ополчения,
Поймут, когда принять решенье!
То будет козырь, нужный ход.
Пойдём, нас ждёт с тобой народ».
Битва. Первый бой.
Ходкевич с запада пришёл,
Но до Москвы всё ж не дошёл.
Пожарский встал вдруг на пути,
Всей польской мощи вопреки!
Поклонная гора.
Там гетман на ночь встал.
Послал дозор, чтоб местность изучал.
Нашли, где переправа на реке.
Москва была уже невдалеке.
Теперь Пожарский точно знал,
Что правильно всё рассчитал.
Прорыв к Чертольским воротам,
Вот цель. Бой будет там.
И вот заря чуть заалела,
Немного небо посветлело,
Виднеться стал Новодевичий монастырь,
Вдруг расползаться стало вширь,
Всё больше чёрное пятно.
С горы спускается оно.
И распласталось вдоль реки.
То были конные полки.
Враг переправлялся через реку,
Сверкали сабли на скаку.
Пожарский дал сигнал «Вперёд,
На бой нас Родина зовёт!
Так поклянёмся смерть принять,
Но не на шаг, не отступать.
Москву врагу не отдадим.
Запомните, мы победим».
Врага всерьёз не признавая, *11
Пожарского не уважая,
Ходкевич прокричал «Вперёд!
Мы разобьём весь этот сброд».
И полетели вереницей,
Его дружины на конях.
«Покажем мужичью как биться,
Мы разнесём их в пух и прах»
Ходкевич рассчитал всё точно.
Сначала конных бросил мощно.
Затем пехоту в бой пустил
И ополчение потеснил.
А из Кремля на всех парах
Неслись гусары на конях.
Рассечь кольцо, соединиться,
Потом победой насладиться!
Казалось, что ещё чуть-чуть
И всё, расчищен будет путь.
Так польский гетман рассуждал,
Но князь Пожарский помешал.
План был готов для отраженья.
Пожарский вёл своё сраженье!
Держал в засаде он стрельцов,
Нижегородских удальцов.
Так на гусар те надавили,
Что наголову их разбили.
Разбит кремлёвский гарнизон,
Теперь не в силах биться он.
Ходкевич вздрогнул, чертыхнулся,
Аж весь в седле перевернулся.
«Пожарский прыток оказался.
Каков упрямец мне достался!
Ну, ничего, ещё попляшешь,
Недолго сабелькой помашешь!»
И стал давить к Москве-реке,
Где Крымский брод невдалеке.
Держалось стойко ополчение.
Нелёгким было положенье.
И вот полки к реке прижаты:
«Нельзя нам отступать ребята!»
Бойцов Пожарский призывал,
Что будет дальше, понимал.
Поляк решил, победа близко,
Но не боялся Дмитрий риска.
Резерв последний сам возглавил,
И в гущу битвы меч направил.
Меч, взгляд, бесстрашье командира
Всё ополчение вдохновило.
Поляк вёл бой, давил упорно,
Но Русь стояла непокорно.
Но вот резерв ещё в бой брошен,
И путь к спасению невозможен.
Цепь прорвана, а где ж казаки?
Где закалённые рубаки?
Стоят спокойно за рекой
И, будто бы, не видят бой.
Князь Трубецкой в шатре сидит,
Рукой лишь машет и молчит.
Нужна подмога иль конец,
Молись богам святой отец!
Не все спокойно наблюдают,
Иные сабли вынимают.
Пять сотен, что из ополчения,
Возмущены: «Всё, больше нет терпенья!
Пора подумать головой! Кто с нами?
Мы вступаем! в бой»
Четыре сотни казаков
За ними вслед: «Нас что, за дураков
Князь Трубецкой ты принимаешь?
Иль ничего не понимаешь?
Там погибает ополчение!
Не можешь ты принять решение?»
Шатёр распахнут, Трубецкой *12
Вдруг закричал: «А ну-ка стой!
Ещё я не давал приказа!»
«Пошёл ты князь! Мы без указа
Отчизну будем защищать!
Вперёд, казаки, строй держать!»
И без приказа воеводы
Вступают в бой за честь народа!
Через реку: «Давай быстрей!
Вперёд, ребята, не робей!»
И девять сотен на скаку
Во фланг и тыл бьют по врагу!
Отброшен враг, уходит день,
А на душе у многих тень.
Что день грядущий нам готовит?
Не спит Кузьма, вздыхает, ходит.
Всю ночь бродил средь мертвецов,
Среди детей и их отцов.
И слёзы из усталых глаз текли,
Он их не замечал.
Лишь только взгляд его встречал
Родных и близких земляков,
И молодых и стариков.
«Так что же матерям скажу,
В глаза как жёнам погляжу.
Какой возвышенной ценой
Заплатим мы за этот бой!»
Не в силах боль всю превозмочь,
Там и остался на всю ночь.
Ходкевич тоже ночь не спал.
Прокручивал всё, рассуждал.
«Холопы, быдло, мужичьё!
Сражались, будто бы зверьё!
Взялась откуда подготовка?
Держали строй, да и сноровка.
А что задумал Трубецкой?
Как будто бы не хочет в бой.
Так может там, где он пойти?
Обоз без боя провести.
Пожарский может не смекнёт,
Где войско польское пойдёт».
Обдумывал, всю ночь не спал.
Как бой теперь вести решал.
В ночь небольшой обоз пошёл.
Спокойно казаков прошёл.
Никто их не остановил.
Вновь Трубецкой всех удивил.
День следующий прошёл спокойно.
Москва-река текла привольно.
В ней брали воду казаки,
И ополчение, и враги.
Монахи в поле подошли.
Кто мог дышать, того нашли.
А остальных похоронили.
Препятствий им не учинили.
Пожарский понимал: «Теперь
Не залатать таких потерь.
Уж слишком много полегло.
Сражаться будет нелегко.
Нужна поддержка казаков.
Без них никак, расклад таков!»
Дозорные вдруг доложили.
Поляки нас насторожили.
Мы наблюдаем оживленье.
В войсках врага пошло движенье.
Идут куда-то за реку.
«Понять пока я не могу».
Кузьме Пожарский говорил
И местность взглядом обводил.
«Что гетман снова замышляет?
Он бережёт людей, считает,
Чтоб войско ратное спасти,
Им проще казаков пройти?
Похоже он через Замоскворечье
Обоз как видно поведёт.
Там мост, но там он не пройдёт.
Мы перейдём через реку
И встанем на пути врагу!
Фланг он не будет оголять,
Пойдёт на нас давить опять.
И бросит часть на казаков.
Ну, Трубецкой без дураков.
Пора тебе нас поддержать.
Не прятаться, не убегать».
В единстве будет наша сила!
Взошёл рассвет, и снова бой.
Ходкевич стоял сам не свой.
Пожарский встал перед рекой,
Брод защищая за собой.
Разгадан хитроумный план.
Весь закипел вельможный пан.
Теперь не только казаков,
А также этих мужиков.
Придётся вновь давить и бить,
Чтоб наконец-то победить.
Как жаль терять своих людей.
Не обойдёшься без потерь.
Ходкевич жёстко наступал.
Давил и брал за валом вал.
Шёл час за часом, бой кипел,
И полк Пожарского редел.
Здесь силы были не равны.
И вот от вражеской волны
Не удержалось ополченье.
К реке прижато, где ж спасенье.
Ходкевич с высоты смотрел.
От напряжения вспотел:
«Безумцы, это просто бред!
Пожарский, мой тебе совет.
Сдавайся, хватит умирать
И переправу защищать!»
А ополчение стояло
И переправу защищало.
«Пусть все погибнем, но лишь прежде,
Честь унесём с собой в надежде!»
А Трубецкой недолго бился.
Ушёл и за рекой укрылся.
Взят Климентовский острожёк,
Пожарский понял, это рок.
Проход свободен. Казаки,
Что ж вы стоите у реки?
Пройдёт обоз и всё конец.
Ну, выручай святой отец.
Пожарский чётко сознавал.
Путь в Кремль свободен, всё аврал.
«Позвать Полицына. Он где?
Пусть приведут его ко мне».
…«Настал твой час святой отец.
Пройдёт Ходкевич, всё конец.
В крови и бедах будет жить.
Москве свободною не быть.
Иди, Аврамий, к казакам.
Всё обещай, реши уж сам.
Быстрей их надо убедить.
На бой немедля вдохновить».
Стоял Аврамий и молчал. *13
Насупился, чуть побурчал.
Но понял, распри не сейчас.
«Ты прав, я знаю, пробил час!»
И он поехал к казакам.
Авторитетом был он там.
Их взглядом грустным обводил
И вдохновенно говорил:
«Надежда, казаки, на вас.
Поймите, что на этот раз
Конец всему, стране не быть,
И нам придётся в рабстве жить.
Поверьте, бог вас не оставит,
Средства вам монастырь отправит.
За кровь, пролитую в бою.
Святое слово вам даю».
И казаки все всполошились. *14
Пред батюшкой перекрестились.
«Врагу Москву не отдадим.
За Русь умрём, но победим!»
И полетели в бой, как птицы.
«О, боже, это мне не снится!»
Пожарский радостно вздохнул.
Прошёл по ополченью гул.
«Ура, поддержим казаков.
Освободим Русь от оков!»
Проскакивая через брод,
Кричал воинственно народ.
И вихрем в битву понеслись.
«Ну, всё поляк, теперь держись!»
Как стадо дикое зверей,
Под свист и крики «Бей их, бей!»
В лохмотьях, тряпках казаки,
Все в драных шкурах, как быки *15
Шли приступом на смертный бой.
«Святая Русь, мы все с тобой!»
И ополченье билось вновь,
Не зря их проливалась кровь.
Возник немыслимый подъём.
Теперь мы вместе!Всех побьём.
И люд московский подтянулся,
От безысходности очнулся.
Всем миром билися с врагом.
За Русь Святую, за свой дом.
Отброшен враг, закрыт проход.
Но с ужасом взирал народ
На кровь и груды из людей.
Бойцов и женщин и детей.
Подвиг Минина. Отвага и вера.
Кузьма лишь тяжело вздохнул,
Кровавый пот с лица смахнул.
«Земля родная помоги,
Людей побольше сбереги!»
Кончался день, закат сверкая
Вдаль уходил, ночь приглашая.
Стихала битва, только стон
Напоминал всем про урон.
Три дня секлись и убивали.
Друг друга схватками терзали.
Уж половина полегло,
Ручьями красное текло.
«Мы отстояли рубежи.
Держись ребята, так держи».
Бойцам Пожарский говорил
И поле взглядом обводил:
«Поляк теснит, ряды редеют.
Но умирать у нас умеют.
Своя тут матушка-земля.
Нам отступать никак нельзя!
Я думаю продолжить бой.
Вас поведу я за собой.
Не выдержим ещё мы день.
Бойцы напоминают тень.
Потери наши нелегки,
Но помогли нам казаки.
В единстве будет наша сила.
Или конец, позор, могила.
Плечо к плечу за честь страны
Должны вставать её сыны!
Не отдадим свою мечту
На растерзанье палачу!
Сегодня или никогда.
Победа… или всё, беда.
Нельзя нам, хлопцы, больше ждать.
Пора Москву нам вызволять!»
Молчали хмуро воеводы,
Напоминали про невзгоды.
Пора б немного отдохнуть,
Расслабиться, чуть прикорнуть.
Но Минин жёстко поддержал,
Сверкнул глазами, не смолчал:
«Не можем мы ни пить, ни есть,
Коль у страны попрали честь!
Пожарский, дайка мне бойцов,
Чтоб побойчей, чтоб удальцов!
Я проберусь через реку
И в бой вступлю на всём скаку!
Не ожидает враг сейчас.
Внезапность так важна для нас!»
«Ночь на дворе. Куда пойдёшь?
На смерть их что ли поведёшь?
Кому же биться в ночь охота?
Опять же ты не воевода!»
«Нужна отвага и настрой.
И вера! Будет выигран бой!»
«Найдёшь таких?» - князь вдруг сказал
И молча взглядом вопрошал.
«А коль найду? Ты подскажи.
Как полководец укажи».
«Бери, как знаешь!» - тот сказал,
Махнул рукою, замолчал.
Кузьма ушёл, закрылась дверь.
«Что будет с Мининым теперь?
Кто с ним на бой туда пойдёт?
Ведь не найдёт, - один уйдёт!»
Лишь вышел тот, сказал: «На конь!
Вас поведу на смерть, в огонь!»
Уж поджидали храбрецы,
Как на подбор – все молодцы!
И Минин во главе отряда
Решил ударить без огляда.
Взял сотни три лихих дворян,
Отряд солдат, через бурьян
Пробрался, в сумерках, с реки
Вдруг ворвались его полки.
Четыре сотни храбрецов.
Пальба и крики удальцов!
Враг был в смятенье, всё смешалось.
Уж ночка тёмной показалась.
Всё спуталось: боль, крики,
Тела убитых, сабли, пики.
Раздался колокольный звон.
Пошла пальба со всех сторон.
В одном порыве люд проснулся,
На помощь в битву потянулся.
Люд, ополченье, казаки,
Все бились у Москвы-реки.
Ходкевич просто ошалел,
Пот выступил, побагровел.
Откуда русские явились?
Не с неба же они свалились.
«Сомкнуть ряды, поставить строй».
Но было поздно, крики, вой.
«По коням быстро, отступаем!»
Точнее было б, убегаем.
Их гнали, стоял шум и гам!
Тянулся полосой туман.
Пугаясь, коростель кричал.
И лунный луч в ночи сиял.
Никто ничто не замечал,
Под всадниками конь мычал.
От дикой скачки конь хрипел.
Догнать врага боец хотел.
«Всё, хватит!» - Минин прокричал.
«Конец погони, я сказал.
До Польши слишком далеко.
Скакать уж больно нелегко».
Все спешились, остановились.
«Слышь командир, мы славно бились?»
«Спасибо братцы, кончен бой».
Кузьма вздохнул
И слёзы на глазах смахнул.
Осада.
Ура, победа! Враг разбит!
Народ ликует! Князь не спит.
Он возбуждённо говорит:
«Поляк ещё в Москве сидит!
Ещё Москвой он управляет,
Он помощь ждёт и дни считает.
Бесчинствует, бездушно грабит.
Вот грамота, - пусть спесь убавит.
Полякам сдаться предложил.
Без оговоров, так решил.
Лишь только жизнь им сохраню,
А не сдадутся, - всех казню!»
Поляки сдачу отклонили.
По-всякому Пожарского честили.
Но дух у шляхтичей упал.
Пропал воинственный запал.
Шли дни, и голод брал своё,
Запасы съели, выпили зельё,
Ловили кошек и собак.
Не обходилось и без драк.
Зарезали своих коней
И стали убивать людей.
Уж где полякам тут сражаться,
Лишь на ногах бы удержаться.
Подмоги нет, хоть очень ждут,
Но, видно, быстро не придут.
Вот и октябрь почти прошёл.
Король с подмогой не пришёл.
Сил больше нет сопротивляться.
Голод убьёт. Пора сдаваться.
Невмоготу, какие споры.
Всё, белый флаг, переговоры.
Не дожидаясь переговоров,
Без воевод, ненужных споров.
Посовещались казаки,
Решили так, пора идти.
Возьмём Москву, пора кончать,
Пора поляков выгонять.
Так яростно все навалились,
Что вмиг у цели очутились.
Взят Китай-город, всё конец.
Штурм удался, всему венец.
Сложил оружие интервент,
Настал величия момент.
Всё ополченье торжествует.
Русь спасена, народ ликует.
Звенящий колокольный звон
В сердца летит со всех сторон.
Пожарскому и Минину поклон.
Так на Руси ведётся испокон.
Заслуга пред страною высока.
Примите почести на вечные века! *16
Эпилог. 4 ноября 2012года.
Четыре века пролетели.
И как бы люди не хотели,
Страна прошла сквозь кровь и горе.
И слёз пролито больше моря.
Но, закалённые в веках,
Не забывали о делах.
О подвигах отцов и дедов.
О мужестве и о победах.
Настал две тысячи двенадцатый год.
И снова вышел весь народ.
Раздался колокольный звон.
Взлетел салют со всех сторон.
За память, честь и за победы!
За кровь, что проливали деды!
За жизнь, что отдали народу!
За патриотизм и за свободу!
Мы голову свою склоняем
И руку к сердцу прижимаем.
Защитникам Отечества поклон!
Так на Руси ведётся испокон!
Комментарии.
1. Решение о строительстве города-крепости в междуречье Оки и Волги вряд ли возникло спонтанно. Вероятнее всего о нём задумывался ещё Юрий Долгорукий, князь Суздальский (1125-1157) и его сын Андрей Боголюбский, князь Владимирский (1157-1174), построившие за своё правление не один десяток крепостей. Сын Юрия Долгорукого Всеволод Большое гнездо, князь Владимирский (1176-1212) не единожды совершал походы на Волжскую Булгарию и одерживал убедительные победы. Также воевал с мордвой, заселявшей правобережье Оки. Возведение города-крепости в месте впадения Оки в Волгу было крайне важно и стратегически обоснованно. Являясь ярчайшим полководцем своего времени, сочетая в себе удаль воина и мудрость политика, он наверняка задумывался о строительстве крепости на берегу Волги. Город был необходим для защиты границ государства. Без сомнения, этот вопрос он обсуждал и с Юрием, которого хотел видеть своим приемником. Юрий Всеволодович осуществил эти задумки в 1221 году, став основателем Нижнего Новгорода.
2. В 1212 году после кончины Всеволода Большое гнездо, по его завещанию князем Владимирским становится Юрий. Но этим недоволен старший брат Константин. Начинается братоубийственная война. В 1216 году князем Владимирским становится Константин, оказавшийся в стане победителей. Юрия отправляют на княжение в Городец. Но поскольку его поддерживает епископ Суздальский и Владимирский Нифонт, уехавший вместе с Юрием, Константин вынужден договариваться. По договорённости после смерти Константина Владимирское княжение переходит к Юрию. В 1218 году Константин скоропостижно скончался и Юрий Всеволодович становится великим князем Владимирским и правит до 1238 года, пока не погиб в бою с татарами на реке Сити.
3. Дмитрий Михайлович Пожарский был одним из немногих известных воевод, а возможно единственным, который не присягнул не одному из самозванцев. В выборе главы ополчения, патриотически настроенные нижегородцы, посчитали это одним из важнейших условий.
4. Речь идёт о сфабрикованном письме, якобы Ляпунов отдал приказ утопить казаков за мародёрство. По договорённости судить своих казаков мог только Заруцкий. Ляпунов же руководил ополчением. Не разобравшись, казаки зарубили Прокопия Ляпунова. Потеряв руководителя, через некоторое время ополчение распалось. Под Москвой остались только казаки.
5. Во время первого ополчения Дмитрий Пожарский со своими дружинниками первым прибыл к Москве и пробрался в Белый город. В Москве назревало восстание. Понимая серьёзность ситуации, поляки 19.03.1611 года спровоцировали стихийный бунт москвичей до прибытия основных сил ополчения. Пожарский вынужден был возглавить восстание, и закрепился на Сретенке. Поляки подожгли Белый город. Пожар и сильный ветер, дующий в сторону восставших москвичей, пожирая деревянные строения, не дал возможности Дмитрию Пожарскому удержаться в Белом городе до прихода основных сил. Прорываясь, в битве Пожарский получил несколько ранений, одно из них саблей в голову. Истекающего кровью, с рассечённой головой, еле живого, дружинники на руках, жертвуя своими жизнями, вынесли любимого князя из окружения. Его привезли в Троице-Сергиев монастырь. Позднее, подлечившись в монастыре, он перебрался в своё имение Мугрёво, а затем в родовое имение Юрино Нижегородского уезда.
6. Князь Василий Галицын, после свержения Василия Шуйского в 1610 году, был претендентом на царский престол. Боярин Фёдор Романов (впоследствии с 1619 года патриарх Филарет). Отец Михаила Романова, избранного царём в 1613 году.
В 1610 году были в составе посольства в Польшу, отправленного с целью приглашения польского королевича Владислава на русский престол. Были задержаны польским королём Сигизмундом и находились в плену до 1619 года.
7. Патриарх Гермоген находился в Москве. Гонцевский, руководивший польским гарнизоном, а затем сменивший его на этом посту Струсь пытались заставить его написать письмо с обращением к народу о признании власти поляков. Получив категорический отказ, заточили его в тюрьму, оказывая дальнейшее давление. Каким-то образом нижегородцы смогли пробраться в Кремль и получить от Гермогена письмо с призывом встать на защиту Родины.
8. Поддержка знати в подготовке похода: сборе средств, военной подготовке ополчения, политическом объединение всех прогрессивных сил, была крайне необходима. Создание приказов, выработка единого решения, неоспоримого для всех, единой стратегии, являлось ключевым моментом в подготовке похода. Именно здесь ярко проявился талант Дмитрия Пожарского, не только как блестящего полководца, но и как умного политика и дипломата.
9. Опытные известные воеводы, немало сделавшие для страны. Были в первом ополчении. Участвовали в боевой подготовке второго ополчения и местных боях. По родовитости стоящие вровень или выше Пожарского. В критический момент не смогли смирить гордыню и подчиниться Пожарскому, без сомнения, лучшему из них. Это был серьёзный удар. С другой стороны Пожарский становился единоначальником, приказы которого теперь не обсуждались. В такой момент это было крайне важно.
10. Действительное историческое событие. В момент прохождения крестного хода, сильный ветер с пылью, дующий в лица ополченцев, резко переменился и стал дуть в спину. Народ воспринял это, как знак свыше.
11. Ходкевич считался лучшим полководцем Европы. Одержал много ярких побед. Имея численное преимущество и опытных, подготовленных воинов, не сомневался в быстрой победе. Именно это обстоятельство блестяще использовал Пожарский в сражении.
12. Князь Трубецкой – думский боярин. Гордился своей родовитостью. После победы претендовал на царский престол. С одной стороны бездарный полководец. Но в отличие от многих знатных особ, отсиживающихся в своих имениях, один из первых со своими казаками пришёл под стены Москвы. Именно его казаки в решающий момент битвы поддержали ополчение. Без них победа была бы невозможна.
13. Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын. Не признавал «мужика» Минина, недолюбливал Пожарского, считая его выскочкой. И до сражения, и после победы выступал противником Пожарского. Но в решительный момент сражения, отбросив предрассудки, пошёл к казакам с призывом поддержать ополчение. Его яркая, проникновенная речь о судьбе Отечества, талант оратора вдохновила казаков. В едином порыве они вступили в бой.
14. Казаки, вдохновлённые зажигательной речью Авраамия, отказались от монастырской казны, говоря, что за веру и Отечество головы не пожалеют.
15. Простоявшие больше года под стенами Кремля казаки, в ободранных, истлевших одеждах, каких-то шкурах, до такой степени пообносились, что были похожи на вышедших из прошлого неандертальцев.
16. После победы, взошедший на русский престол Михаил Романов по-царски оценил подвиги защитников Отечества.
Кузьма Минин получил чин думского дворянина и вотчину в Нижегородском уезде, село Богородское, где впоследствии расселил вдов погибших соратников-нижегородцев.
Дмитрий Пожарский получил чин думского боярина и до конца своей жизни служил Отечеству на самых высоких государственных постах.