Насыщенный густой, незримой жизнью
колышущийся воздух над тропой.
И голоса людские вразнобой
звучащие как будто бы во сне.
И солнца диск расплавленный, что виснет
над головами путников уставших,
мечтающих лишь о зелёной чаще
и о блаженной передышке в ней.
Нет больше сил за Ним тащиться вслед
по этим каменистым, пыльным тропам.
Но я – Искариот. И будь я проклят,
когда и по прошествии трёх лет
не стану правою рукой Мессии,
орлом, парящим в поднебесье синем,
а не бродягою, несущим бред.
Я чувствую, что скоро завершение
мытарств моих. Сегодня Он велел
мне за столом сесть от Него ошуюю*.
Я так люблю ладонь Его большую,
неспешно преломляющую хлеб.
А я смотрю и думаю, что мне
не нужно ничего, лишь быть бы рядом,
когда для римлян это солнце адом
покажется, без права на прощение.
***
Невинен Он! О, мой несчастный Равви!
Он царь! Не раб распятый словно вор.
Я пребывал в надежде до сих пор,
что Он своё могущество проявит.
А вы плетьми Его. Какой позор!
Кровь. Всюду кровь. Возьмите деньги ваши.
Они мне руки жгут. Они смердят
как вы смердите. Тот, что был распят,
благословением Своим наполнил чашу,
а я... плеснул в неё змеиный яд.
Всё кончено. А мой удел – петля.
Ты ждёшь меня, моих страстей удавка?
И солнце, насмехаясь, так же жарко
на Понтия Пилата льёт лучи,
как и вчера, позавчера и впредь
не рухнет с небосвода. Мне гореть
в гееннском пламени. Я всё же получил
свою богоизбранность. Неба хляби
вот-вот разверзнут пропасть предо мной.
Не обрести мне более покой
нигде и никогда. Всё, всё напрасно.
Лишь эти камни будут безучастно
хранить мой хрип с предсмертною тоской.
*ошуюю — слева, по левую руку