Волчонок любил огонь. Хотя все обитатели огромного старого леса огня боялись. Огонь привлекал его непостижимо и неумолимо. У костра он мог проводить часы и ночи, и разводил костер при каждой возможности.
Волчонок не знал, что жестокость – это жестокость. Для него это была просто жизнь. Он бегал, лазил, кусался, царапался, дрался – отчаянно и бесстрашно, жил по суровым законам Великого Леса. Он не понимал, что его мудрый волк-отец болен и слаб – в его глазах отец был самым сильным и могучим. А хищная выносливая волчица была для волчонка лучшей из всех мам мира – самой доброй и красивой – ведь так кажется любому дитёнышу на земле.
Лес был жизнь и Лес был смысл, Лес был почвой и воздухом, опорой и окружением.
Прекраснее Леса не было ничего в его недлинной ещё жизни. Но однажды он ушел из Леса. Он так удивился, что Лес где-то кончается и захотел узнать – что же там?
Это было так интересно, так захватывающе и так поглотило его, что он остался там. Очень надолго, хотя Лес и манил его смутной тоской.
Волчонок узнал, что такое Луна. Под сросшимися ветвями старого Леса разглядеть ее было трудно. А здесь на равнине Луна властвовала безраздельно и тревожила сердце непонятным томлением. Может быть, даже волчонок боялся Луны. Но он побил бы каждого, кто сказал, что он чего-нибудь боится.
Она любила Луну. Она любовалась Луной часы и ночи. Она всегда знала – когда Луна идет на убыль, когда растет и когда будет полнолуние. Так ли важно – кто была Она? Может быть, это была волчица из другой стаи, степная волчица; может быть, это была красивая большая дикая кошка; а может быть, это была птица из его сна, из его мечты – вольная диковинная птица, каких он никогда не видел.
Она встретила Его в тяжелое время, когда Он отчаянно и надсадно выл на Луну от бессилия и горя – там далеко в лесу умер его волк-отец, и потеря была невосполнима. И Она поразилась, что Луна может быть равнодушной, надменной и холодной. Но Ему Она этого не сказала. Она стала рассказывать легенды про Луну, петь баллады о Луне, петь песни под Луной. А он развел Огонь. Большой-большой Огонь под полной Луной. Она полюбила Огонь, а Он полюбил Луну. Он рассказывал ей про Лес – так упоенно и самозабвенно.
Он поведывал ей его шорохи,
Он нашептывал ей его таинства,
Околдовывал неразгаданным,
Очаровывал его радостью.
Она ушла с Ним жить в его Лес. Она полюбила Лес его рассказов. Но самого Леса Она боялась. Любящему не надо рассказывать вслух о своих опасениях или желаниях. Любящий умеет читать в сердце любимого.
Он построил ей Дом в Лесу. И загородил его от Леса высоким забором. И вырубил все ближайшие деревья, чтобы из окна Она могла видеть Луну.
И они были счастливы в этом Доме. Так счастливы, что даже не считали нужным скрывать свое счастье от чужих глаз (всегда ли добрых?), всем рассказывали о своем счастье, были так уверены в исключительности своей любви, что посмели не бояться окончания своего счастья. Ведь в их Доме счастье закончиться не могло.
Разве была легкой их жизнь? Их жизнь никогда не была легкой. Как Он ни прятал подругу от Леса, но только Лес мог их прокормить. В Доме подрастали дитеныши и добычи требовалось все больше. А добывать её становилось все труднее. Лес становился все более жестким и жестоким. А может быть, это просто Он узнал, что жестокость – это жестокость и отделил себя от неё. И не смог больше быть жестоким.
Дом, который давал им столько счастья, забирал у нее все силы. Дом был большой и ухаживать за ним было трудно. Дитеныши отнимали все ее время. И усталая, Она засыпала прежде, чем всходила Луна, и Он мог развести Огонь. И они забыли – когда в последний раз любовались Огнем под Луной.
Она боялась многого. Она была трусиха – боялась темноты и громких звуков, боялась одиночества и большой толпы, боялась болезней детей и выдуманных бедствий, боялась темного старого жуткого Леса. И Она не знала сама – какой бесстрашной и сильной Она была. Это знал только мудрый Лес, удивляясь, что Дом этой пришелицы все крепнет, дитеныши растут, а Она сама продолжает быть счастливой со своим другом, гоняющимся день и ночь за добычей по огромному Лесу.
Никто и никогда не осмелился бы назвать Его трусом. Он был храбр и бесстрашен. Но рядом с ней он научился бояться – Он стал бояться, что не сможет достать добычи дитенышам и увидит ее печальные глаза. Это мучило Его и заставляло все больше бегать по Лесу в поисках добычи, убегать все дальше и надольше. И Он совсем перестал видеть Луну, и у него совсем не было времени разводить костры. А ещё Он боялся потерять свою Любовь. Он боялся этого больше всего на свете. Без их любви Ему уже не нужен был Лес, не нужен был Дом, не нужен был Огонь.
Боги наказывают тем, чего больше всего боишься. Боги ли стали забирать их любовь? Чья-то ли зависть черной тенью омрачила их счастье? Злая ли волшебница наслала темные чары и чужими глазами стали смотреть они друг на друга? А может, они были виноваты сами – ради Дома, ради добычи, ради дитенышей, ради жизни и всего своего счастья они теряли свое счастье.
Они теряли свою любовь и ничего не могли с этим поделать. Непонимание стало стеной между ними. Обвинение поселилось в их усталых и недоуменных глазах. Израненная нежность спряталась в сердце каждого, и великодушие покинуло их.
Печальная Луна напрасно всходила и всходила. Никто не зажигал большого Огня. Неуютно стало в их Доме. Дитеныши перестали улыбаться, с непониманием и тоской смотрели на родителей. Они не знали ничего, но их сердечки тревожно сжимались от ощущения беды.
И Он хотел уйти в свой Лес – в свой детский, добрый, родной Лес. Но Лес стоял неприступный, мрачный и гневный. И Она хотела умчаться, улететь, уплыть, убежать в родные просторы – но никто не ждал ее там, и дитеныши там не выжили бы. Ее Дом был здесь – чужой без покинувшей их любви.
И тогда в тоске и отчаянье Он завыл на Луну – громко, долго и протяжно. Он срывал голос, глотка его болела, но Он не мог иначе унять свою безисходную боль. И Она подошла. И посмотрела на Луну. И удивилась – Луна не была холодной, равнодушной и надменной. От Луны шли потоки жалости и ожидания. Чего ждала от нее Луна? Она впервые в жизни собрала корявые старые ветки и неловкими движениями неумело стала разводить огонь. Он завороженно смотрел на несмелые язычки пламени. Он подбросил туда еще веток, еще дров, еще много дров. Он развел большой костер, огромный костер. В этом костре сгорала вся боль, все непонимание, вся злость и обиды. Они плакали у этого Огня, они смеялись у этого Огня. Они пели песни у этого Огня под огромной Луной. И Луна смеялась вместе с ними. А из окон Дома смотрели счастливые глаза их дитенышей.
г. Краснодар 1 сентября 2000 г.