У памяти странная прихоть:
Внезапно средь белого дня
Обидой и завистью пыхать,
Несбывшимся прошлым дразня.
Какое ей дело, по сути,
До наших заблудших сердец?
К чему на волшебном сосуде
Мерцает созвездье Телец?
Коньячного, праздного цвета
Хмелеющих марочных звёзд,
За ним — ни зимы и ни лета,
А только по коже мороз...
Отпей — и привидятся кущи
Европы докритских времен,
И юноша, таинства ждущий,
И падший к ногам Парфенон,
И дикая конская скачка,
И царственный город Петра,
И я — приобозная прачка, —
Обломок мужского ребра.
И мне почему-то приятно
Мотаться по долгим верстам
И лиру, как дар благодатный,
Прилаживать к ждущим перстам...
Но мимо — и войны, и космос,
И бред параллельных миров,
И только горгоновы космы
Свиваются в змейский покров.
Трепещут ползучие гады —
Ступить невозможно ногам...
А впрочем, мне вовсе не надо
К языческим древним богам!
Мгновенно под сдвинутым небом
Очнусь на продрогшей Земле —
Обрадуюсь крову и хлебу,
И блеску созвездий во мгле...