А поезд, что едва-едва тащился
По медленным степям,
Вдруг стал неистов,
Неудержим,
И с каждою минутой
Всё скорость набирал,
Как будто рвался
Куда-то в неизвестность,
К океану.
Кружились сосны,
И, летя навстречу,
Тайга смеялась.
Подбегали к рельсам
Неведомые горы.
Пахло хвоей,
И свежестью,
И голова кружилась
От непонятной сказочной Сибири.
Мне, выросшему
Под палящим солнцем,
Среди тоски и пыли малярийной,
Всё было внове.
Я смеялся
От счастья.
И дышал всей грудью,
Вбирая
В себя таёжный воздух,
Терпкий,
Горький,
Настоянный на травах и цветах.
А тут – Новосибирск,
Как баррикада,
Которую бездумно не объехать,
Не обойти дорогами лесными,
А только ждать,
Когда судьба подарит
Билет для продолжения пути.
Мне нужно в Омск,
Но молча, словно крепость,
Закрыл дороги
Каменный вокзал,
Набитый пассажирами и криком.
Понять непросто,
Люди или тени
Неделями валяются на лавках,
Едят и пьют.
Дрожат от непогоды,
Спускаются в пустынный. скучный город.
И ждут,
И забываются в тревожных,
Неясных снах.
Безумная картина!
Но вдруг меня пронзила болью песня.
Я огляделся
Изумлённо,
Рядом,
Среди узлов, баулов, чемоданов,
Сидела группа девочек –
В халатах
Линялых.
Как в сиротском одеянье.
Они не улыбались,
Лишь глядели
На всё вокруг
Печальными глазами
И выводили тихо:
«Широка
Страна моя родная…»
Заунывно
Тягучая мелодия звучала.
И люди не смеялись,
Не гордились,
А горестно вздыхали:
- Сиротинки!
Куда везут вас?
Где приткнёте нынче
Вы головы свои
Среди разрухи,
Среди безмерных шрамов,
Оставленных войной –
Напастью страшной?»
А девочки всё пели –
Иль стонали? –
О той стране,
Где - счастье и любовь.
Пришла седая тётка,
В одеянье,
Застёгнутом
На тысячи крючков,
С лицом
Без обольщений и эмоций,
И громко возвестила,
Что не будет
Сегодня поезда.
А, значит, можно петь
Бесцельно. неугаданно,
Часами.
И девочки вздохнули, но смирились.
Одна из них,
С еврейским длинным носом.
С глазами,
Будто две огромных сливы,
Смотрела на меня.
Я ощущал
Её желанье плакать на плече
И лепетать неясные признанья.
Ещё не зная толком ничего
Об этой неприкаянной бродяжке,
Пытался я напрячь пустую память,
В которой, в самом дальнем уголка,
Бездомно притаилось имя Лея.
- Ты кто? – спросил я шёпотом.
- Не знаю. – чуть слышно мне ответила она.
- Еврейка?
- Нет!
Внезапно испугавшись
И попытавшись спрятать бездну взгляда,
Она ещё тянула:
- «Широка
Страна моя…»,
Но вдруг лицо сломалось
В гримасе неожиданной и страшной.
Я растерялся –
Девочка рыдала.
К ней подлетел
Тётка
И змеёй
Внезапно зашипела:
- Прекрати!
Ты девочка советская!
Ты гордо
Должна идти по жизни!
И смеяться,
И говорить высокие слова.
А девочка испуганно моргнула
И подавилась всхлипом,
И умолкла.
- Ты кто? –
Хотел спросить я снова. –
Лея?
Но не посмел.
Вокзал метался в спешке,
В людских желаньях,
В горестной тревоге,
Гудел безумьем сонных голосов.
А посреди толпы,
Дрожа в халатах,
Тянули бесконечную молитву
Детдомовскими скучными словами
Случайные попутчицы мои.
Попутчицы по жизни, по судьбе,
По долгому блужданию в потёмках,
Мои сестрёнки
В выцветших одеждах,
Без памяти, без детства, без имён.
Когда-то Леи,
А сегодня – Лены,
Светланы. Октябрины,
Или Майи,
Не знающие нежности
И ласки.
Забывшие домашнее тепло.
Рафаэль-Мендель
январь 2013г.