жизнь меня за эти года достаточно изломала,
оставив не душу, а что-то скорченное, маленькое, слепое.
но разве солнца одного на всех мало?
или небо над нами недостаточно голубое?
душу глушит вдруг выстрел резкий.
но уже внутри всем пулям путь закрыт.
о боли этой писал когда-то Достоевский.
когда внутри ребер город грохочет, город горит.
все, чем владеет моя изведенная душа,
а она будет жива, даже когда все в аду и раю расселятся,
в вечность унесет мой пылающий шаг,
и в нем - самое мое бессмертие.
я пойду, ворох рифм и строчек за собой волоча,
и не спрячу в строфах выжженой юной жизни.
в этих сложенных буковках живет моя душа,
внутри них пылают в агонии мои мысли.
сейчас же, пыл поубавив, остыв,
петь хотелось бы жизнь спокойную, нежную,
но внутри все еще рвется порыв,
кричащий, нечаянно теребящий боль прежнюю.
и я сижу тревожная, но такая спокойная, ночью,
а если б я была тиха, как гром, - то всем чувством
выревела бы голос свой со всей мощью
таким, как вы. плюющим на всякое искусство.