Редкая мысль долетит до середины строчки
после рутинных галер от шести до шести.
Бахус посудой звенит, забвение прочит –
знает про птицу в небе и хвост в горсти.
Свалишься во хмелю в прокрустово ложе
совести и улетишь далеко-далеко,
туда, где ни птиц, ни галер, где ничто не гложет,
где снайпер стреляет, а пули летят в молоко.
Танат стучится в двери, бесцеремонно будит.
Внутренний голос пытается что-то сказать,
но не понять ни слова. Входят какие-то люди –
не разглядеть сквозь слипшиеся глаза.
Остро всей кожей почувствовав жгучее тело
жены, повернёшься к теплу, воспрянешь на миг,
по-звериному вспыхнешь, и всё – жизнь пролетела,
осталась лишь ночь, переходящая в мунковский крик.