В состоянии весеннем я иду ногами к морю,
научи меня, Есенин, не нырять с душою в горе,
не копаться в мыслях чёрных, слепо свету доверяя,
не желать венков почётных у дверей седьмого рая…
Обернувшись в белый саван, взять свечу да помолиться,
у знакомого фасада, глядя в окна покреститься;
то ли дом, где я родился, то ли это психбольница,
но в обоих научился бесшабашно веселиться…
Что мне Родина давала, - в грудь пинком да корку хлеба,
то, как сына, обнимала, по душе струилась нега,
и гнала меня, и грела, берегла в гнезде, как птица,
но всё это надоело, я уехал за границу…
Только здесь покоя нету ни душе и ни глазницам,
а на небе вместо солнца лишь стальные колесницы,
смерть несут и сеют горе, и безумцем стал тот гений,
что просил, ступая в море; - научи меня, Есенин…
Как любить до безрассудства, до беспамятства, до боли,
как прожить в тюрьме, но зная, что душа твоя на воле;
как дышать сквозь смрад вонючий кислородом и цветами,
как поверить, что не бросил Бог, ещё оставшись с нами…
В состоянии осеннем я пишу пером пророка,
но, простите, не Есенин, и строка моя убога;
знать бы, где положат камни, обойти да не споткнуться,
и в святое, обнажившись, чистым сердцем окунуться…