Сам по себе — и с кем-то, кто невидим,
и с тем, кого давно покрыла тьма, —
о да — и с ним! —ведь не порвались нити,
но лишь плотней натянута тесьма.
Уже лежит закладкой путь кратчайший
от этих слов ко всем другим словам;
командуя парадом, сосчитай же
как новобранцев их по головам.
Настенные часы — тупой двурушник,
двойной агент двух симметричных схем.
Ты помнишь, как давно — в квартирке душной,
сорвав обои, рвали мы со стен
столбцов газетных злобные абзацы
чужие, как языческий Ваал? —
и чей-то мир — нелепый и дурацкий,
как батискаф угрюмый выплывал.
О время, время — вязкое, как клейстер:
оно и нас размажет по стене
парадом, марширующим на месте
то здесь, то там вплывающим извне.
Но как бы ни был строг и монолитен
единый слог их общего письма —
сам по себе — ведь не порвались нити,
и лишь плотней натянута тесьма.