А Бог молчал. Спускался вечер,
Снежинки вьюжа за окном.
Свеча трещала недалече
И воском брызгала в лицо.
В натяг скрипели половицы.
Колени содраны все в кровь.
Священный дым лизал страницы,
Завета, с гимном про любовь.
Чадила печь, ничуть не грея.
Плясали блики на стене.
И образа, над дымом рея,
Чернели скорбью в вышине.
Воск горько капал на страницу,
Кипел кровавою слезой,
И застывал, коря блудницу,
Столь необдуманной стезёй.
Слова срывались бледным комом,
Рыдая, сыпались из уст.
Как-будто ложе в этом доме,
Для них готовил сам Прокруст.
Глаза слезились полумраком.
Взгляд отрешён, стремится ниц.
Он встречен тайным судным знаком,
Святых, иконописных Лиц.
Детишки плачут в колыбели.
Одежды рваные сосут.
А за окном уже метели,
Ломают ставни, след метут.
А Бог молчит, взирая с неба.
Лишь мироточит Лик икон,
Где сын Его, прощая деву,
Стоит – печалью окружён.
*******
А Бог смотрел,...молчал,...как звал.
Ведь сын Его – уж всё сказал.