У меня со Слепым особенный разговор. Бледный, в целом, и сам особенный - дело даже не в вожачестве... Он упрямится. Он не скажет, почему Р Первый врезал ему в живот.
Стая терпит и ждет, как натянутый прочный нерв, под затылком колотит Изнанка и просит выйти... Черта с два ты молчишь? Отойти бы и покурить, и разделить эти мысли с тобою наедине. Между нами всегда все особенно и не так - это длится с начала, с предвенченного знакомства. Вопиюще худое плечо выпирает остро, и в глазах твоих мёрзлая сырость и пустота - не сказать, что за время я к этому не привык. Если знаешь причину, то можно понять поглубже, почему в твоих мертвых всевидящих серых лужах заживают порезы от вытоптанной травы, почему под ногтями сворачивается грязь, а в желудок порой попадают лесные мыши. Дом смеется беззлобно - мы это синхронно слышим, но из нас только ты полагаешь, что жизнь - игра, то есть, ты для себя принимаешь иную жизнь - без Наружности, без отречения, без изъянов. Ты предвидишь, что я выбираю, но только рано нарекать меня глупым и тут же клеймить чужим. Хорошо, я согласен чуть более, чем вчера, только завтра я буду стоять за себя в ответе. Солнце прячется, солнце скупеет и нам не светит. Наступает тяжелое время. Пора решать, за кого нам идти, оставаться, принять, уйти - ты свершил этот выбор, но я не умею просто. Я стою на дороге, которая - перекресток, и боюсь, что продолжу дорогу уже один. Перекресток под белыми птицами. Я распят, я смотрю, как темнеющий Дом закрывает ставни. Я - глаза твои, ты - мои руки.
Мы вырастаем.
Круг кончается.
Я не смогу удержать тебя.