Сахара еще вернется

Татьяна Летнева
И нюансами гнездятся в незабвенность эти дни, я ловлю, храню их трепет, жар пытаюсь утолить, словно жажду - в капле каплей в сердце слышать запредельность… и дышать пустыней этой от зари и до зари. Изумлением живого…
  «Крылоухая блондинка»… по краям подпалин метки рыже-бежевым горят, жаром солнца дух Сахары, опасениям вопреки, внес доверчивость и тихость – удивления маяки. И поток реки песочной, нанесенный эхом ветра, так струящийся сквозь пальцы… мирность, живость, робость, хрупкость… незабвенная Фенёк, «фенечка» - лисичка – нежность! отражением внутри.
   И пластами, как подушки, покрывала, одеяла - дынно-белая подвижность и текучестью особой, мягкостью кота касанье и бесследные шаги. Вот Сахара! Серебристость – блик мерцанья и искры, предыханием восхода, и заход - движеньем диска, белоснежного светила - недоступностью мечты.
   Длинноногие верблюды двухметровой высоты с одногорбыми горами жарко-мягкими губами мнут колючки пустоты. Поражает сходство, странно, на коричневых жирафов, наклоненных, трубошейных и пасущихся на ниве раскаленной сковородки белоогненной земли. Разве мало тебе солнца? Я песчинка, что вдали…     Бледносахарной пустыней, знойным ветром из жары, проникаю в твое сердце и глазами верблюжонка, что похожи на каштаны – шоколадные шары, я, как финик, липкий, сладкий тихо таю от жары. Послевкусие от кальяна, что настоян вкусом яблок, принимаю, как дары. Кто посмеет быть «там – тамом» на безбрежности игры?
    Вдох и выдох… ток, горячность – и реальность - нереальность - бесподобностью внутри… Невозможность втиснуть в кадры… не пытайся, не поддастся… несказанная мистичность… уловимость, эротичность… в чувствах, снимках и словах… Только радостью отрада и восторженное… аххх!
    И нюансами гнездятся в незабвенность эти дни, я ловлю, храню их трепет, жар пытаюсь утолить, словно жажду, в капле каплей в сердце слышать запредельность… в миражах дышать пустыней… от зари и до зари.