Сегодня Он опять кричал на Мать:
что черствый хлеб и пересолен ужин.
Упала чашка. Чай растекся лужей,
залив собою скатерть и кровать.
Она молчала. В горле встала кость.
В виски седые прилила обида.
А за обидой - закипела злость.
Но - мать горда. Не подала и виду.
Он все кричал, слюной забрызгав пол,
что "пыль не видит глаз ее незрячий.
В дому одна, как маятник, маячит".
И что ни слово - ругань да укор.
Пуд едкой соли примешался в кровь.
Болело сердце, все аорты корча.
Но - мать горда. И выслушала молча,
лишь незаметно задрожала бровь.
Она сказала: "- Неужели Бог
наказывает любящую руку?
Ты говоришь, что я совсем старуха,
тебе мешаю шарканьями ног.
Она сказала: - Неужели Ты
словами бьешь, как будто жгучим током?
Твои упреки холодны. Жестоки.
От них завяли на окне цветы.
Из этих слов сочится желчь и ртуть,
и отравляет каждый день безбожно...
Доверье, веру потерять не сложно -
но, к сожаленью, тяжело вернуть..."
И медленно направилась к двери.
На плечи боль легла свинцовым грузом.
Когда твой сын сказал, что ты - обуза, -
горит душа и плавит всё внутри.
Ушла бесшумно в комнатку свою...
А сын молчал. Не попросил прощенья.
Мы с близкими жестоки, к сожаленью...
А каемся - когда они в раю...