Серых дней,рыхлую вату,
Разнообразит хоть как- то,
В проеме окна, жизнь- драма,
Да еще сосед,который даже умирая,
По прежнему аккуратненько,
В салфеточки кровью харкает,
И зовет медсестру с таким волнением,
Как испачкавшийся мальчик,маму.
Та приходит,собирать салфетки,
Как свидетельства выздоровления,
Или признаки угасания.
Дает " мальчику"лекарства, похожие на конфетки,
И нам, новые указания,
Затем снова тает,
Считая своим долгом
О своем отсутствии долгом,
Предупредить заранее,
Она давно здесь работает,
И очевидно что- то чувствует падла,
И поэтому ей здесь гадко.
Наверное она в ординаторской, пьет чай,
Или с выздоравливающими,в карты играет,
Думается, что на раздевание,
Очень странно, что здесь все слабые,
А инстинкты ни у кого не отпали,
Они и здесь,по прежнему это главное,
Хотя кто может хотеть эту "скорбь",
Пусть и в коротком,
Но до нельзя застиранном белом халате,
И с обесцвеченными "под ангела," гидроперитом волосами?
Только тот,кто решил до конца себя тратить.
Хотя может,она просто добрая,кто ее знает?
От нечего делать,щуришься на потолок,
А там,как происходящему, существенный предлог,
На потолке,лампа дневного света моргает,
Ненавязчиво так моргает,
А спустя двое суток,
В то же хмурое утро,
Когда сосед по палате умирает,
Палату тщательно убирают,
А днем,приходит электрик и дроссель меняет.
Ты остаешься в палате один,
Скука- сука,
И на стекле в полете прощальном,
Сумасшедшая осенняя муха,
Она хаотично бьется в стекло,
И тем самым,свои хрупкие крылья ломает,
Затем падает на пол,там лежит долго,одиноко,
Смерть маленькой мухи,никто конечно не замечает,
Это ведь не слишком масштабно,
Она на полу, так и засыхает.
А спустя несколько дней,
Палату за мной убирая,
Санитарка-губастая Клава,
Ее каблуком, не заметив, раздавит.
А потом наверное,кого-то нового встретит,
Этот проем окна,
И стен безликих,серая вата,
Эх,сюда бы в угол,
Не только "Контакт и Гугл"
Но и Христа распятого,
А то страшно как - то.