At a wild mountain pass where rocks with the winds never do interfere,
Where slopes are too steep and for humans impossible to scan,
Resided an echo, so merry, so happy to bring you a cheer,
It always responded a shout, any shout of a man.
When loneliness throttles your breath like a murderous noose,
When a shout, half-choked, falls down a gorge -- a desperate shout --
The echo would catch it and smooth it, and would reproduce it,
To friends clearly, carefully, loudly it would holler out.
Who was it? Dread dragons, of mandrake, or man-made drugs, drunken,
To make tramps and snores heard by no one of us,
That came to destroy the natural wonder that lived there, to murder
The echo? Securely they bound it, severely they gagged its mouth.
Non-stopped, through the night the deed lasted, bloody and violent.
They tortured the echo, to make sure that its soul they broke …
At last, they shot down the echo, now helplessly silent,
And tears – broken stones -- splattered off the injured rocks.
And stones – spattered tears -- rained out of the injured rocks.
And tears – broken stones -- splattered off the injured rocks.
В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,
На кручах таких, на какие никто не проник,
Жило-поживало весёлое горное эхо,
Оно отзывалось на крик - человеческий крик.
Когда одиночество комом подкатит под горло
И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет
Крик этот о помощи эхо подхватит проворно,
Усилит - и бережно в руки своих донесёт.
Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,
Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп,
Пришли умертвить, обеззвучить живое ущелье -
И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха,
И эхо топтали, но звука никто не слыхал.
К утру расстреляли притихшее горное эхо -
И брызнули слезы, как камни, из раненых скал...
И брызнули слезы, как камни, из раненых скал...
И брызнули слезы, как камни, из раненых скал...