Стоит деревенька на горке.
Нет хлеба в деревне не корки.
Кому же землицу пахать?
Ушли мужики воевать.
Жил в времена те Ерошка,
Подле большой дорожки.
Парашку хотел в жены взять
И деток хотел нарожать.
Нищета. Ни прута, не лесинки,
Беспартошная голь.
Лишь ярмо на загривке
Да на шее мозоль.
Не случилось Ерохе
Парашку любить,
Забирают Ероху
Ратну службу служить.
Меч и пику ему
Кузнецы отковали.
И в Олегово войско
Рано утром забрали.
*
Лишь только утренней зарей
Восток окрасился багровой,
Свои войска повел на юг
Олег, - надменный и суровый.
Уж пал Смоленск к его ногам.
Олега Кривичи встречали.
На зависть алчущим врагам
Не только хлебом угощали.
И слава доблестных побед
Ему не предвещала бед.
А Любичь древний на Днепре
Был взят на утренней заре.
И клятву Рюрику храня,
Единой быть должна земля.
От Киева до Новгорода –
Простор Россейского народа.
Негоже Киевской Руси
От Новгородской отделяться.
Негоже вам: - Аскольд и Дир
Князьями больше оставаться.
Замыслив этот дерзкий план,
Олег пустился на обман.
Ладьи товаром загрузил
И ратников в них схоронил.
**
Бежит Днепровскими волнами
Под надувными парусами
Пушниной нагруженный флот
До самых Киевских ворот.
Подвоха в том не замечая,
Аскольд и Дир купцов встречая,
К причалу свой направив путь,
Пришли, чтоб на купцов взглянуть.
Олег им Игоря явил,
Сказав, что Рюрику служил.
И молвил грозно, что теперь
Возьмет он Киев без потерь.
Сказал: - "Без рода Вы, без племя
И что плебейское вы семя.
Не быть вам Киева князьями,
Валяться вашим трупам в яме.
Аскольд и Дир оцепенели,
Но сделать ничего не смели.
Ни слова молвить. Под мечем
Уснули вечным, мертвым сном.
Тела зарыли на горе,
На старом Ольмином дворе
У старой церкви Николая.
А место это нынче знают.
Порой сюда несут цветы...
Коль в Киев вдруг приедешь ты,
- На эту гору поднимись,
Могилам этим поклонись.
Безвинной кровью обагренный,
Победой легкой опьяненный,
Олег вступает в Киев град,
Не видя ни каких преград.
Ключи на блюде поднесли
И Государем нарекли,
И голову пред ним склонили,
Но про жестокость не забыли.
***
Среди лесов глухих и мрачных,
Где Припять лижет берега,
Древляне жили безмятежно,
Не видя в Киеве врага.
Они охотой промышляли,
Куницу били и зверье,
В лесу из бревен толстоствольных
Рубили топором жилье.
Настали времена другие -
Войны достать пришлось топор,
Чтобы Олегу с его войском
Древлянский дерзкий дать отпор.
Олег народ сей покорил
И легкой данью обложил.
А от влияния Казаров
Народ Древлян освободил.
И много битв еще случалось,
Землей Россия умножалась
До самых северных морей.
Уж не скакать в седле быстрей.
Меж тем и Игорь возмужал,
И мудрость с силой набирал.
А на девиц красою лепых
Свой взгляд орлиный обращал.
Все гибнут под стрелой Амура:
Златые косы и фигура.
И дева юная красой
Его нарушила покой.
Ольгу Олег давно приметил
И Игорю не возражал,
Когда женою и княжною
Ее тот видеть пожелал.
Хоть Ольга и простых кровей,
Но красивее и мудрей.
В лаптях хоть пол-страны пройти,
Такую деву не найти!
Не долго свадьбу пировали,
Мед в кубки чинно разливали.
И уж с княгиней молодой,
Князь отправляется в покой.
В покои мы не заходили,
Свечу в руке не приносили.
А Бог свидетель лишь тому,
Что делали они в дому.
****
Окрест все покорив народы,
Вкусив победы и свободы,
Олег опять войска собрал -
Царь–Град еще не воевал!
Днепром судов своих армаду,
Рекой направил к Царе–Граду.
Две тыщи легких кораблей
Отправились пленять царей.
На каждом судне без юнцов
По сорок дюжих молодцов.
В кольчугах звонких, как броне
Все закаленные в войне.
Олег же с войском вдоль морей
Пошел в обход пленять царей.
Он страх и ужас нагонял,
Все на пути своем сжигал.
Греки послов ему послали
Со всевозможными дарами,
Прося лишь мира их земле,
Чтоб не губил он их в огне.
Олег сказал: - тому так быть!
Готов я чашу мира пить.
Я победитель, но не вор.
Подпишем мира договор.
Так договор тот подписали
И пред богами клятву дали.
Свой щит к вратам Олег прибил,
Напоминаньем чтоб служил.
Ну, а дорогами, морями,
Войска отправились с дарами.
И стала Русская вся рать
Олега Вещим называть!
И долго в славе тех побед
Ничто не предвещало бед.
Никто его не докучал
И он ни с кем не воевал.
Стояла крепко Русь святая
Под ним от края и до края.
Лишь только Волхвы посещали его,
Сказав, что умрет от коня своего.
Хоть крепко коня вороного любил,
Себя же он боле в седло не садил.
И умер от старости конь вороной,
И кости у камня лежали горой.
А князь их проведать порой приходил
И помнил, что Волхв ему говорил.
Я жив, а мой конь уж истлел,
Возможно, не то он сказать мне хотел.
И тронул он череп небрежно ногой,
Нарушил змеи, что жила в нем, покой.
Змея же вдруг жалом вцепилась в него,
Так принял он смерть от коня своего.
Он тридцать три года за Русь воевал!
Он тридцать три года Русь собирал!
Аскольда и Дира смерть ярким пятном
В народе осталась не смыта на нем.