Под цвет твоих глаз завариваю кофе на молоке.
Смотрю в него. Помню своё отражение в твоих глазах.
К окнам прильпнула ночь. На изфорточном сквозняке
слышу, как проходит под сердцем его тоненькая игла.
Скоро заснежит. Но скорее придёт стужа.
Ссужен небом каждый миг сейчас.
И кто-то размашисто хлопает крыльями: "Ну-же!
Ты ведь любил столько безумных раз!
Ты ведь писал каждый раз поэму!
До светопотери резал по венам неберегомой души!
Ты любил всегда так, словно в самый первый, и верил
что наконец-то умрёшь, свечу свою сам потушив.
Но каждый раз тебя спасала сама любовь,
когда, выплёвывая на мосту души комочки,
был готов проиграть потешный бой с самим собой,
чтобы уже никому никогда не писать ни строчки.
Ты просрочил подаренное тебе время давно.
Каждый раз влюбляясь, ты умирал для любви предыдущей.
И непонятно как воскресал вновь и вновь,
сжигая жизнь, в кредит беспроцентно отпущенную.
Я тоже был когда-то белым когда-то.
Только ты обо мне вспоминал всё реже вспоминал.
Я тебя защищать пытался, когда ты, виновато
загораживал от чего-то невидимого меня.
Я темнел вместе с тобой. Ты думаешь, откуда берутся
падшие ангелы?! Да от падших людей! От вас!
Лжецы, предатели, завистники, трусы...
Да, ты ИNой. Ты любишь без права творить слова.
Ты невозмутим, даже когда орут в лицо,
бьют под дых, проклятья бросают в спину.
Страшнее всего быть или стать подлецом,
сохраняя при этом ... похожую мину.
Но за твои двадцать жизней я так и не понял
тебя, сердцевинного. И почернел потому ли?
Я с тобою с момента твоего исконного,
и крылья мои ещё не сомкнулись.
Отсеку эти крылья. Брошу в топку Геенны. Дай мне
побыть тобою в двадцать первой жизни твоей..."
Я молчал поставленным для подножья мира камнем.
И смотрел на знаки кофейной гущи, будто в глаза ЕЙ...