У меня на кухне есть кружка с надломанным ушком,
Которая всё трещит по краям, но никак не ломается.
А ты ждешь и боишься, когда на тебя наконец-то обрушится
И все вокруг вдруг поплывет, зашумит, замарается.
Будут лужи, осколки, запах чая разлитого, липкого,
Но все эмоции, знаешь, так будут выглядеть липово,
Ведь ты ждал этого, когда пригубил чашу сладкую
До краев наполненную тобой аккуратно.
А ежели ночью, представь, такое дело случается!
Это же значит, что все вокруг в раз просыпаются …
Такие злые и сонные, без чувств, как вареные овощи,
А ты сидишь и дрожишь, сидишь и пищишь такая без помощи.
Недовольные и босые кричат «Убирай быстрей,
Сколько можно чаи распивать, все ведь спят уже!»
И тебе, и так расстроенной чашей разбитою
Остается молчать, от укоров, бьющих бейсбольною битою.
Получила? Ведь знала, что когда-то чашка не выдержит.
Как и мы с тобой, слышишь, ведь это же мы с тобой.
Тоже держимся, кажется, на последнем дыхании.
Может, выкинем, пока пальцы себе еще не поранили?