Второе декабря. На улице мороз.
Ах, можно ль, как дневник, начать стихотворенье?
К чему стремиться мне? Чтоб ясен был и прост
мой слог, чтоб у тебя не вызвал изнуренья
от сбивчивой строки, бегущей кое-как,
повторов и длиннот, рядов перечислений.
Но что поделать мне, коль дорог каждый знак
морозного денька? Как в птичьем оперении,
в синонимах моих пусть нежится. Сто слов
я повторю, еще я сто других прибавлю.
Я выхожу во двор – и враз, как от оков,
избавится душа, сидевшая в опале.
Узорчатый, резной снежинок хрупкий рой
несется на меня, как на свою добычу.
И лепится ко мне навязчивой игрой,
и в складки прячется, и в щеки колко тычет.
Второе декабря. Слова слетают с губ.
Им тесно в синем этом воздухе студеном.
И я пока, как говорится, не «задуб»,
твержу и тру свои озябшие ладони:
крапчатый, продувной декабрьский денек,
прозрачный, вычурный, задиристый, звенящий,
капризный, ломкий, въедливый – урок
своим всевластием крутым мне подносящий.
Я ухожу, прости – иду домой в тепло.
Иначе все слова я выброшу на ветер.
Мой стих перечеркни, свяжи строку узлом.
Теперь скажи о нем свои слова, не эти.
2.12.1978