Венера пробудилась ото сна
И потянулась в объяснимой неге.
Жаль – статуя. Но в позе столь честна,
Что позабудешь о дожде и снеге.
Тем более, так ласков тот пейзаж,
Где Томас, с безразличием во взгляде
Собою оживляет антураж
В богатом презентабельном наряде.
Одежды спесь идёт ему к лицу,
Создав контраст расхристанной Венере,
Которая мила и подлецу,
Который мил какой-нибудь гетере.
Но Томас Уильям смотрит отстранясь,
Хотя так ловко приобщился к ложу,
Что вдоль руки невидимая связь
Проходит к постаменту через кожу.
Британский сибарит, аристократ,
Любитель соболей и путешествий,
Уже с брюшком, стоит с трудом, помят,
И воплощает смысл соответствий
Промеж богатством и ценой любви
К искусству, повышая эту цену,
Где мастер, неизменный визави,
Предвосхитил и выгоду, и сцену.
Он явно намекает – древний Рим,
Чтоб выглядел сей бритт колонн моложе.
Подделка времени и места – грим
Вокруг портрета, чтоб продать дороже.
Сюжет простой - без ангелов и слуг,
Лишь пёсик засиделся в интерьере.
Он есть намёк на то, что Томас плут,
Но оплатил работу в полной мере.
В чём эта связь? А вот вам и ответ:
Пёс дорисован мастером в финале,
Он вносит здесь динамику в сюжет:
Три персонажа - по диагонали,
И Томас возвышает свой парик,
Устроившись меж шавкой и Венерой,
Чтоб зритель бессознательно постиг,
Что Коук и то, и сё в известной мере.
И музыка. Пусть слабо, но звучит.
О бренности. О вечности искусства.
О завязи на время и на быт.
Тем самым расшевеливая чувства.
Но что нам Коук? Заезжий ловелас,
Поставленный художником в ротонде.
Кому обязан он, что видит нас?
Помпео, из фамилии Батоне.
Втайне пред ним мечтали постоять
Повесы восемнадцатого века.
В «большом турне» отъявленная знать
В себе хотела видеть человека.
И видела, но с помощью руки
Великого (с натяжкой) портретиста.
Чьи типажи строги и далеки,
И в то же время явственны и близки.
Кто видит Томаса, тот чувствует - никто
Не избежит ни смерти, ни заклятья.
Что жизнь? Она - песцовое манто,
Наброшенное временно на платье.
Здесь зеркало эпохи. Человек,
Его одежда, постановка, поза.
Будь он китаец, римлянин ли, грек…
Его уж нет, но это мелочь, проза.