Ах, опишу ли я посредством бедных строф,
Чтоб сохранились в них события и даты,
Визит в сию страну, где Лев, как Саваоф,
Над всеми вознесён, босой и бородатый?
Хоть он преклонных лет, но духом не угас! –
Наставник и кумир премногих поколений.
Три ипостаси в нём: а) граф и ловелас,
б) офицер-бретёр и в) писатель-гений.
Толстовский край суров: морозы, ветер, снег,
Сугробы до колен, а многим и по пояс,
И всякий в том краю обязан человек
Душою просветлеть и броситься под поезд!
А можно и не под, а в праведном бою
Погибнуть в нужный час и при любой погоде,
Со знаменем в руках жизнь оглядев свою –
И чтоб очами ввысь и с думой о народе!
А Сам глядит насквозь, сурово щуря глаз,
А мяса он не ест (пьёт, значит, без закуски),
И если что не так, пошлёт по-русски вас,
И дворню материт совсем не по-французски.
Герои книг его не сахар, как ни глянь:
Кто трус, а кто гордец, кто жаден, кто ревнивец,
Но безнадёжных два: Элен – поскольку дрянь,
И Бонапарт – он гад, антихрист и убивец.
Обоих видел я: Элен – да, хороша!
Красива, как модель, – по высшему масштабу!
А что гуляет... Ну, сие не мне решать.
Мы все не без греха, и я простил бы бабу.
А Бонапарт скрестил ладони на груди,
Молчит, и вдаль глядит, и щурится по-волчьи;
С Кутузовым возок завидит впереди –
И треуголку прочь, и кланяется молча.
Да, вышло так, что Русь – не соболь и кавьяр.
Примчался на коне, сбежал с набитой рожей.
Вчера нам гид сказал: к цыганам едем в «Яр»,
Там, вроде, о́жил труп. Ну вот и я там о́жил...
Зато теперь не встать. Ой, худо, братцы, мне!
Тошнит, и в голове как взболтанная каша.
Пил всё подряд, а что – припомню не вполне.
Но Таня какова! И Сонечка! И Глаша...
Но, честно говоря, уже не по летам.
Вернусь – утопят ведь в насмешках и подначках.
Всё, в следующий раз лишь Чехов! Но и там
Есть юг, и променад, и дамы при собачках.
_______________________________________
продолжение цикла: http://www.stihi.ru/2013/12/02/5111