Мне горестно читать газеты,
Смотреть кино по вечерам.
Считать последние монеты,
И вновь внимать чужим пирам.
И видеть боль на чужих лицах,
Очерченных густой тоской.
Людей заброшенных в больницах,
Лежащих за живой чертой.
И подаяния просящих,
Сейчас так много стариков.
Молитвы в храмах возносящих,
Застыли спины бедняков.
Ватаги брошенных детишек,
Забывших имя матерей.
Голодных и худых плутишек,
Не знавших чтенье букварей.
А что твориться там в глубинке,
Где нет дорог, больниц и школ.
Где свет от свечек по старинке,
Заброшен люд на произвол.
В глазницах брошенных домов,
Свистят ветра и воют вьюги.
И нет табличек адресов,
И редкий слышен вой зверюги.
Где раньше в пашнях хлеб родился,
В рост человека бурьяны.
И аист тут всегда гнездился,
Грачи и те здесь не видны.
Земля пустеет, вымирает,
Источник хлеба, молока.
Его след быстро исчезает,
Как жар в глубинах уголька.
Кого виним, на кого ропщем,
Кому готовы всё простить?
Кого словами в грязи топчем,
Кому даём власть захватить?
Да мы ж понять никак не можем,
В стране все беды от того,
Пока мы стадо, то не сможем,
Врага увидеть своего.
Он повсеместно, рядом с нами,
Преступной властью обличён.
С трибун воспетый болтунами,
В одежды мира облачён.
Он так уверен, что мы с вами,
Его не тронем никогда.
Что мы привыкли лишь словами,
Вражиньи рушить города.
Так пусть познает меру гнева,
Народа втоптанного в грязь.
Свой пожинает плод посева,
Тот, кто зовётся просто мразь!