Боком по потолкам

               

Я очень хочу, чтобы ты осталась в моей жизни
Ярким облаком,        тем,     что стереть невозможно,
Тем, что не улетит  никогда   по долинам ложным  и не испарится,
Тем, что со мною  верно будет, как птица,

Птица счастья, большого и необыкновенного,
Которая летит над просторами ада бренного
И пахнет свободой,    солнцем    и   вечностью,
Миллионами дней бесконечности, света  и высоты.
Я же знаю, что всё это, Ты.
Только Ты,
Далёкая и нежная,
Не святая, конечно, но
Это жизнь.
Она вносит свои коррективы
В отношения людей любимых, милых,
Бьёт по сердцам, рукам, мыслям,
Заставляя и ныне и присно,
Сейчас и во веки веков избавляться от злых оков, языков,
Что вяжут надежды и руки, оставляя тебя в забродившей, тягучей скуке
Брошенным, бездомным псом без извилин и хромосом,
С мутным, остекленелым взглядом
На тротуаре.
И никого, никого нет рядом,     ... ни-ко-го,
Кроме фонаря,     ветра,     и   господа самого.
И делай, что хочешь, и думай, что вздумается,
И нет сил и желания    просто умыться,
Прохладной и свежей водой из корытца, встрепенуться, забыться, одуматься,
И всё крутится, крутится, крутится…
Свет, снег, фонари, утро,
Которое наступает после обеда
И уже через час становится темнотой неведомой…
И снова ночь, ночь, … ночь…
Мало людей, а то и вовсе пустые улицы.
Невидно даже, как небо хмурится,  или просто спит.
Оно никогда не светлеет, потому что солнце над ним не может, тлея,
Пробить толщу этих бетонных,  свинцовых плит, и, наверное, тоже спит.
Спит и видит цветные сны, не зная,
Как  я здесь   в коликах   погибаю
В слепых застенках, на мёрзлой больничной койке, вспоминая колы и двойки,
Прогулы, промахи, то, что не смог выучить и понять; и уже тогда начал терять,
То, что само шло в руки  и могло спасти -
Этот трудный,  тяжкий суровый стиль:
Дарить себя без остатка, просто так,   даром  и без оглядки,
С улыбкой и навсегда,
Говорить только «Да»,
Всё, всё до капельки отдавать и всё равно прощаться и умирать…
Только уже другим, счастливым, радостным и опустошенным,
Тоже ума лишённым, но выжатым как лимон, чтоб сказали: "Он….
Да, он был сильным, незаменим. Он сдвинул, сделал  счастливее мир
И за это слава  ему и хвала, и пусть будет отлита  голова
Из бронзы. Лучше, чем никогда  и поздно.
Вечно стоит на площади и напоминает нам,
Под воробьев верещащих гам,
Что две стороны   одной медали
Дают два пути, две реалии: хранить и  копить иль давать и  дарить…"
Да, что вам собственно говорить.
Даже не дочитали,       бросили.
Всё вернётся, вернётся после, но
Пока избранно и слегка
Двигаюсь боком по  потолкам,
Чтоб увидеть, ещё хоть раз, 
Узнать:
«Как ты там?»