ЛОН И ФЭЛДА
Там, где Черное море дарит суше изумруды брызг своих, где солнце светит для счастья и веселья, а берег пустынен и дик, бродил когда-то цыганский табор. Был он невелик — десяток кибиток, но стар, будто Рим, и поколений в нем сменилось столько, что даже столетний вожак Чури мог рас¬сказать лишь о пяти последних...
Вот в майскую ночь, двенадцатого дня разбил табор шат¬ры и ждал новое, совсем новое поколение. Утес, как кин¬жал, распарывал небо, лил дождь, и слабо светила луна; пе¬ли цыгане, взывая к тем, что должны прийти в мир и поз¬нать дороги и реки, радость и беды, любовь и гибель...
Пал рассвет. Две матери, в кровь кусая от боли губы, раскачивая возки, закричали наконец первозданно, ликующе, и вопль подхватили новорожденные — громко, испуган¬но. Встал Чури, отбросил плащ, белый, как его кудри, и произнес: «Ромалэ, не надо плакать и причитать раньше времени, не надо и гадать более». Снял старик с пояса ста¬ринный кинжал, возвестил табору, что нарекает детей же¬нихом и невестой, а по истечении семнадцати лет — мужем и женой, и просил небо, чтоб покарало их лишь в случае супружеской неверности. Бросились цыгане на колени и то¬же просили.
Кинжал отдал вожак отцу мальчика. Сказал Чури, что в ночь, когда жена забудет мужа, а он жену, умрет один из них. Заплакали матери. Двух лучших жеребят подарил ром отцу девочки. Имена детям придумал табор — Лон и Фэлда. Утром табор ушел. Долгих семнадцать лет стучали колеса его кибиток, догоняя весну, много подков потеряли кони, но пришел день, и вернулись цыгане на берег моря, где роди¬лись Фэлда и Лон. Может, случай, может, Чури, давно ушедший к Верхним Цыганам, повернул их дороги, а скорее всего судьба — чудный мастер, смыкающий кольцо жизни.
Время превратило Лона в статного мужчину — он мог ко¬вать, плясать да так играть на гитаре, как никто в таборе, а Фэлду — в красавицу, не знавшую равных в танце и пении: прекрасное лицо, голос, полный скорби, — люди плакали. Огненные пляски ее доводили до исступления. Щедро пла¬тили Фэлде, и табор был доволен. В толпе цыганок возвра¬щалась она к кибиткам на закате дня. Перед стойбищем встречал ее Лон на горячем коне. Выхватывал он любимую из окружения подруг и уносил на седле — в ореол бордовых лучей солнца. Все шло к богатой и счастливой свадьбе. Цы¬гане выбрали день — двенадцатое, а месяц — май.
Утро этого радостного дня мужчины встретили состяза¬нием в скачках, женщины — устройством шатра молодых и приготовлением кушаний.
В обед рекой лилось вино, и веселье набирало силу. Хмельные цыгане стали удивлять в умении «мар чуняса» — биться в переплясе. Устав от поздравлений, тостов, песен, жених и невеста удалились отдохнуть перед ужином. На за¬кате солнца подошел к костру весь в черном гаджо, ведя в поводу вороного коня. Красивое лицо незнакомца прикры¬вала широкополая шляпа. Был он мрачен. Конь его не ржал, не бил копытом. От вина гаджо отказался, замер, опустив глаза, и молчал. Кто знает? Может, отдыхал он среди сво¬бодных людей, может, просто песни слушал. Не принято у цыган гнать гостя. Решили они его развлечь. Десять лучших девушек пустились в пляс: мелькали смуглые ноги, дрожали влажные плечи, вихрем кружились красавицы, почти каса¬ясь шелком юбок лица гаджо, но стоял он, не меняя позы, будто ничего не видел, будто не за тем пришел...
А в это время целовал Лон свою невесту, сидя в шатре, клялась она в верности, обещала быть лучшей матерью и же¬ной, как вдруг позвали ее подруги. Откинул полог цыган — разгоряченные танцем плясуньи бросились наперебой рас¬сказывать о чудаке-госте и просили разрешения на «свадеб¬ную», чтоб спела ее Фэлда перед пришельцем. Цыган разре¬шил, прилег на подушки и размечтался о будущей жизни...
Подошла к костру Фэлда, посмотрела на незнакомца и запела «свадебную», став близко-близко. Лишь услышал гаджо ее голос, как тут же сорвал с головы шляпу. В ужа¬се увидели таборяне пылающие рубинами глаза, смоляные кудри, с треском ронявшие искры на черные плечи. Замер¬ла на миг и Фэлда...
Разгорался все ярче костер, жалобно заржал вороной конь — никто не мог двинуться с места. Грянул гром. И тут бросилась в огонь Фэлда, раскидывая угли в немыслимом танце, не чувствуя жара. Блеснула ослепительно молния, и пала к ногам черного гостя красавица-невеста...
Ждал свою любимую Лон, ждал — и вдруг видит, как протискивается в щель полога большая черная птица... Уди¬вился цыган, замахнулся на нее, но запищало жутко чуди¬ще, вперило в человека злобный взгляд и заковыляло прочь, оборачиваясь и как бы приказывая следовать за ним. Рас¬свирепел цыган, выхватил нож, но показалось ему — нес¬проста это странное явление, и решил Лон покинуть шатер...
Стояли будто пораженные громом цыгане. Не было ни у кого сил, чтоб приблизиться к Фэлде, поднять и отнести в шатер. Так продолжалось долго... Наконец рубины гаджо погасли, пошел он в степь, держа коня в поводу. Фэлда встала и направилась следом... Вспыхнул ярко костер. Оч¬нулись от наваждения цыгане. Фэлда и пришелец исчезли!..
Вошел Лон в редкий прибрежный лес — и вдруг превра¬тилась черная птица в женщину, объятую легким голубым пламенем. Поразился цыган. Что все это значит? Кто эта незнакомка? Долго еще бродил завороженный Лон. Жен¬щина то пряталась за обломками скал, то скрывалась за де¬ревьями...
Не нашли цыгане Лона! Кричали, звали, бегали вокруг возков с факелами, а потом спустились к берегу моря.
Очнулся Лон у своего шатра. Где-то в кустах снова крик¬нула жуткая птица, и наваждение пропало. Цыган рассви¬репел — потерять столько времени! Лон отдернул полог, во¬шел в шатер и увидел на постели Фэлду.
— Невеста! — позвал он.
Нет ответа. «Спит? — подумал цыган. — Какой позор, я пропустил мою первую ночь! Фалда...» Он осторожно потя¬нул за покрывало. Руки стали влажными и липкими...
— Фэлда! — Лон повернул к себе тело любимой. В груди ее блеснул вонзенный по рукоять кинжал Чури!
Искали цыгане, искали — нет Лона! Хотели уже наверх подниматься, к табору, как вдруг увидели в лучах восходя¬щего солнца летящий к пропасти возок.
Лон правил, рядом сидела закутанная в черное женщина.
«На чилав! — закричали цыгане. — Лон, Фэлда, не надо!»
Они не слышали. Через мгновение возок рухнул вниз, увлекая за собой камни...
Лон — соль, Фэлда — степь, Чури — нож, Гаджо — не цыган,
На чилав — не надо (цыг)