Мой родной, любимый город,
Седовласый ты старик!
То ты - мал, как вид задворок,
То - безмерностью велик.
По утрам, как дым из печек,
Нарочито деловит,
Днём кипишь!, а вот под вечер -
У тебя особый вид.
Ночь и город... Слышишь, город,
Что с тобою вдруг, старик?
Стал - иль показалось? - молод
Твой такой знакомый лик,
Как-то сгладились морщины
От неоновых огней.
Белозубым вдруг мужчиной
Улыбаешься ты мне!
Что ж, понравиться ты можешь.
Ты всегда был так хорош!
Жаль, улыбка для того лишь,
Чтоб сорвать хотя бы грош.
Вижу: в тень лишь отвернёшься -
Вмиг улыбка с губ сошла.
Видно, жизнь, раз так смеёшься,
Никудышняя пошла.
Стал ты, как двуликий Янус:
Тут - улыбка, там - оскал.
Ну, кого ты водишь за нос?
Что, нашёл чего искал?
Прилипала-зазывала:
"К нам в кафе!", "В наш ресторан!"...
Вот уже чего немало
На пустующий карман.
Молодишься, на ночь глядя,
Чтоб не сняли со счетов?
На кого похож ты, дядя,
Раз уже на всё готов?!
Ты же - город-работяга!
Где же твой открытый нрав?
Прячешь взгляд, как доходяга,
На базаре что украв...
Помнишь, как светились ночью,
Не гасились фонари,
И натужный гул рабочий
Раздавался до зари?
Так и не дождались солнца
Заводские корпуса...
Вон, черны глаза-оконца,
Будто выела роса...
Но зато вовсю искрятся
Банки, бары да кафе.
Грош любой - чего стесняться?! -
Всё - на аутодафе..!
Чем гордясь теперь быть гидом
По твоим ночным огням?
И своим плейбойским видом
Не обманешь ты меня:
На банкира ты не тянешь,
На рантье никак не схож,
Ты всего лишь, как ни глянешь,
Кельнер! - выше не возьмёшь...
Вот и дожили седины
До таких вот "ярких" дней...
Просто - Репина картина.
На последние - налей!
2000 год