Весь белый свет сводил ее с ума.
Ей говорили много правды в уши,
Она за все прощала эти души,
Но дальше, как и прежде шла сама.
Свой мир нарисовала на стекле,
Ее штрихи замазал кто-то краской;
Так хитро, вероломно, но с опаской,
Скрывая яд в кощеевой игле.
Она ткала мелодий полотно,
Нанизывая бисер слов на нити,
Пусть кто-то ей пророчил ход событий,
Ей, как и прежде, было все равно.
Среди невзрачной серости толпы
Она осталась теплым сгустком света,
Как Жанна Д’арк, как юная Джульетта
Не приняла фатальности судьбы.
И устремилась бабочкой во мгле
К теплу огня, к манящему свеченью,
И отдалась ему, как увлеченью,
Благословив живущих на Земле.