(Поэма)
Приятель мой, ещё знакомый с детства,
В селенье деда погостить зазвал.
Оно с горами было по соседству.
С высокими! - не виден перевал.
Мы по лесам бродили у подножья.
Ловили рыбу в ледяной реке.
Нас не смущали жар и бездорожье,
Но правда мы ходили налегке.
Когда же солнце пряталось за тучи,
И щедро падал серый дождь на нас.
Имелся дом как раз, на этот случай,
Кувшин вина сухого прозапас.
В такие дни к нам люди собирались.
В деревне скучно если льется дождь.
Сидели чинно, не шуметь старались.
По многу набивалось- не сочтешь
Вина хватало, да и хлеба с солью.
Кто приходил несли свое, на пробу.
Рекой текли рассказы у застолья…
Один из дней запомнился особо.
В тот день два старика сидели.
Похожи друг на друга словно братья.
Вина не пили, слушали, смотрели.
Сейчас и не припомню как их звать я.
У одного - густая борода.
Другой обрит. Но оба сплошь седые.
Весомый след оставили года.
Глаза ж их были дерзко молодые.
Вторые сутки с неба заливало.
День серым был в заплаканном окне.
Общенье не заметно стало вялым.
Хандра вползала тихо в душу мне.
В одну из пауз, когда все молчали,
Спросил старик, который с бородой:
- Эх, что-то мы селяне заскучали.
Хотите притчу, а то- волком вой?
Дед безбородый тут же оживился.
С усмешкою поглядел на «двойника»:
- Опять про то, как мир наш сохранился?
- Про то, про то- ты помолчи пока.
Застолье оживилось, зашумело:
-Рассказывай, рассказывай, -шел крик.
-Ну коль согласны- приступлю я к делу,-
-Погладил свою бороду старик:
- Давным- давно Творец собрал титанов,
И дал задание им твердь создать.
Штук пять по тверди вылить океанов.
Сам начал, что-то в тишине ваять.
Титаны быстро справились с работой.
Творец проверил дело, похвалил.
Потом Творец с отцовскою заботой
Им показал, что в тайне сотворил:
То были люди- самка и самец.
Малюсенькие, глупые, нагие.
-Мужчина с женщиной,- сказал Творец,-
-Сейчас вложу им помыслы благие.
Ну вот вложил. Теперь спущу на твердь.
Пускай плодятся, в счастье пребывая.
Пусть не постигнет их болезнь и смерть,
Пускай живут, забот других не зная.
А эту твердь- Землёй мы назовём.
Я думаю, вы будете согласны.
Сейчас пока они ещй в двоём,
Но вскоре они будут полновалстны.
Понаплодяться, это не вопрос,
А я понаблюдаю. Все же дети.
Я лишь коснусь рукой своих волос,
А на земле века пройдут, заметьте.
Прошли века-благого не видать.
Творец взирает на детей, дивиться-
Должна ж была случиться Благодать,
А всюду Вакханалия творитья!
Поморщился и произнес Творец:
-Без страха смерти не достичь вершины.
Не осознать ему, что он венец,
Коль вечность получает без причины.
Без трудностей познанья нет дорог.
А без дорог кто человек?- Былинка.
Жить иждивенцем, это не итог.
Он должен стать Творцом, а не пылинкой!
Могущество получит по делам.
Лишу его бессмертья, дам страданья.
Пусть человек судьбу верстает сам.
Архангелов найдите. Дам заданья.
Архангелы явились, им Творец
Сказал и посмотрел сурово:
-Там, на твердыне, люди. Я Отец.
А вы им донесите мое слово.
Я их Творец. Я их Вершитель тут.
Я их творил по своему подобью.
Пускай живут, но помнят- Я их суд.
От первых дней до самого надгробья.
Я их Отец. Им это должно знать.
Пускай живут без чванства и гордыни.
Они должны достойным меня стать,
Таков завет я им даю отныне.
Найдите место или лучше пять,
Подальше от людей, да и по глуше.
Где можно б было миром управлять.
Да чтоб места те были бы на суше.
Вот это главное, а дальше сами. Там.
А я к делам. Отстал Я с созиданьем.
Я награжу и по делам воздам,
Коль справитесь с Моим заданьем.
Творец с титанами исчезли в тот же миг.
Архангелы отправились на твердь,
А там повсюду вакханалия и крик.
…Но навели они порядок через смерть.
С тех пор на землю опустился страх.
Архангелы, контроль не ослабляя,
Нашли пять мест и все в глухих местах-
Творца заданье строго исполняя.
В любом из этих потаенных мест,
Коль сможешь числа тайные узнать,
Коль в Бога веришь, почитаешь крест,
Творцом могучим можешь сразу стать.
Миры и судьбы, существо Земли,
Ты поменяешь силою сознанья.
Но только те места Бог не велит,
Нам показать.То тайна мирозданья.
Старик прервался, попросил попить.
Воды подали споро, хлопотливо:
-Вот так мы люди начинали жить,-
Сказал старик, он выглядел счастливо.
-Немного исказил ты свой рассказ,-
Промолвил безбородый дед ехидно,-
-Все было по-другому прошлый раз,
Склероз тому причина видно.
-Да не мешай! Все было точно так,
На память я пока не обижаюсь.-
-Обиделся рассказчик, сжав кулак,-
-И править ничего не собираюсь.
-Нет, не-е-т. Рассказ там был другой,-
-Упорно безбородый дед брюзжал.
-Какой другой, ну расскажи какой?!-
Старик от раздражения дрожал.
-И расскажу, чтоб ясность проявить,-
-Дед безбородый на ноги поднялся,-
-Ты помолчи, я буду говорить.
Сюжет там по-другому исполнялся:
-Свое дитя Создатель, создавая,
Чтобы он стал похожим на Отца,
Вложил в него возможности без края,
Которым есть начало, нет конца.
И чтоб дитя не натворил ошибок ,
(Без знания могущество гнетёт),
Он те возможности запрятал на отшибе:
-Скажу ему, коль мудрость обретёт,
-Сказал Творец, над чадом размышляя.
-В начале, пусть научиться мечтать,
Чтоб помыслы мои осуществляя,
Меня, Творца, он смог достойным стать.
Пусть он познает и любовь, и муки.
Пусть знает дружбу и цену измен.
Пускай пройдет сквозь встречи и разлуки.
Пускай полюбит хаос перемен.
Пускай поймет, что значит состраданье.
Пускай узнает правду и навет.
Пускай поймет, что значит ожиданье.
Таков мой основной завет!
Тогда он станет на меня похожим.
Он сможет создавать и в пыль стирать.
Он станет властелин, а не прохожий
И судьбы смертных в свои руки брать.
Тут Бог спустился, излучая блестки.
И с ласковой улыбкой на устах,
Пространство - временные перекрестки.
Он сотворил в горах, в глухих местах.
На этих перекрестках всё ты можешь.
Ты здесь Творец. Сам Демиург. Ты Бог.
Захочешь, власть любую ты низложишь.
Изменишь мир, коль мир тебе так плох.
Чтоб поменять по своему желанию,
Потока мысли станет в самый раз.
Вот, что Бог вверил своему созданию.
И это всё есть, где-то и сейчас.
Но человек не стал идти дорогой
Проложенной, завещанной Отцом.
Он отказался от его подмоги.
И позабыл, что мог бы быть Творцом.
Он потерял, копаясь в чаде быта.
Тот ключ к могуществу, что Богом выдан был,
Им перекрестки эти неоткрыты,
Он про своё могущество забыл.
Умолк старик и сел на стул поспешно:
- Вот так там было, - высказал он внятно.
- И ты здесь видишь разницу конечно?
Мне даже с тобой спорить неприятно.
Дед с бородой обиделся и вышел.
- Куда ?! Куда?! Там дождь!- шумели все.
-Уж лучше в дождь, чем с ним под общей крышей!
Уж лучше вместе с чертом в колесе!
-Ворчал старик, скользя по мокрой глине.
Застолье стихло. Было неприятно.
Его рассказ затих на половине
И что там было дальше, не понятно?
Ну что старик, рассказывай, что дальше?
-Промолвил мрачно кто-то из гостей,-
-Теперь не обнаружишь точно фальши.
Давай, старик, мы ждем твоих вестей.
Дед безбородый робко приподнялся,
И виновато, тихо пробурчал:
-Я ж, это… факты уточнить старался,
Да лишь неточность, малость, подмечал.
А вот подишь- ты… вышло как-то плохо.
Зачем я встрял, его же был рассказ?
По правде, исказил всего –то кроху-
Ну, в смысле с тем, как было в прошлый раз.
Он почесал затылок, шмыгнул носом,
Потрогал пальцем ножку у стола:
-Ну как теперь?- он мучился вопросом,-
Опять моя натура подвела.
Что ж люди добрые… вы…это… извиняйте.
Сейчас его я поищу…пойду…
Вы без меня, уж, дальше… продолжайте…
Я ж повинюсь… ему… коли найду.
И дед ушел под дождь и неба серость.
Застолье вяло, тихо забубнило:-
-Ну что ж возьму я, что ли смелость
И расскажу, что дальше в притче было,-
Сказал мой друг, вина бокал наполнил,-
-Я слышал эту притчу много раз
И с точностью сюжет давно запомнил,
Когда еще юнцом скотину пас.
****
В горах в пещере, темной, не уютной,
Жил крепкий старец, с виду бы беспутный.
Давно там жил. К нему привыкли люди.
Лет десять или даже двадцать будет.
В пещере был очаг, горели свечи.
Всегда горели, день ли был иль вечер.
От копоти по стенам и где своды,
Темнели разные пятнистые разводы.
Разводы те причудливыми были,
Они по стенам буд-то бы бродили.
В движении создавались их узоры,
То буд-то облака, то буд-то горы.
То вдруг проявятся отчетливые лица,
Как будто королей, лакеев, принцев.
Иль знатных дам одетых в палантины,
А то животных средь лесов, в долине.
То вдруг проступят грозные пираты,
Иль вдруг совсем неведомые карты.
Само собой картины создавались
И стариком они не рисовались.
А может и невольно помогал,
Когда очаг иль свечи зажигал.
Не часто гости к старику ходили-
Плохие слухи робость наводили.
И сторонились люди той пещеры.
(Мы так легки и так доступны вере).
Но все же гости были, хоть и редки.
И приносили старику монетки.
Взамен отшельник должен был помочь,
Просящему проблему превозмочь.
Старик не каждого вниманием ласкал,
Иных вообще в пещеру не пускал.
А тех, кого не выгонял чудак,
Он заставлял смотреть их на очаг.
И гость сидел, смотрел игру огня.
Старик ходил вокруг, поднос бубня.
Держал в руках свечу иль сразу две,
Давал пить чай какой-то на траве.
Затем он гостя подводил к стене:
-Задай вопрос, с которым шел ко мне,-
-Он говорил, а сам шел к очагу,-
-Стена ответ даст, я же не смогу.
Гость спрашивал стену и ждал ответ.
Мелькали по стене то тень, то свет.
И вдруг картины разом оживали!
И, видимо, они ответ давали,
Поскольку все безмолвно уходили,
И старику ответ не говорили.
Отшельник-то и не хотел узнать,
И, взгромоздясь на твердую кровать,
Он засыпал, накинув покрывало.
Историй и своих ему хватало.
В один из дней, когда дождь лил из туч,
Явился путник. Путник был могуч.
Старик в очаг подкладывал поленья,
И, посмотрев на гостя лишь мгновенье,
Почувствовал тревогу в тот же миг.
Тень скорой смерти нес пришельца лик.
Гость оглядел пещеру, был он росл.
Усмешку пряча, задал он вопрос,
С манерой не привыкшей угождать:-
-Нельзя ли непогоду переждать ?
Отсюда до селенья далеко.
А в дождь идти по камням нелегко.
Старик молчал и шевелил дрова,
Не отвечал на путника слова.
Гость подождал и снова произнёс:-
Зачем молчишь, как каменный утёс?
Я утомлён идя сквозь камнепады,
А небеса разверзлись водопадом,
Ужель не пустишь греться к очагу?
Пусти, старик, я заплатить могу,-
-И гость достал мешок монет тугой,
Раздвинув плащ на миг свой дорогой.
Под мантией блеснула брошь из злата:
-Бери, старик, немалая здесь плата.
Старик поднялся, к гостю повернулся,
Он так смотрел, как будто бы очнулся.
Он гостя ниже был и статью похудей.
Как если б мерились орел и воробей:
-Входи, коль не смущает мой уют.
Я не беру монеты за приют.
-И отошел в сторонку не мешать:
-Коль не озябнешь, можешь плащ снимать.
Гость усмехнулся и, помедля чуть,
Глаза его сверкали словно ртуть,
Подсел к огню, плащ запахнув плотней:
-Коль есть вино, старик, вина налей.
Старик улыбкой страх умело прятал.
-Все ж есть непостижимые ребята.
В начале, лишь погреться запусти,
А дальше дай вина, чтоб не грустить.
Потом ночлег просить, уже не грех,
А дальше подавай уже утех?
-Бурчал старик, неся бутыль вина.
- Ты не ворчи, я заплачу сполна,
-Гость снова ткнул тугой мешок из кожи:
-Все забери. Мне мой покой дороже.
Я не жалею злата никогда,
Поэтому со златом я всегда.
А скряги, что торгуются за грош,
Ничтожны и глупы, как та же вошь.
Им злато заменяют все богатства:
Семью, очаг, отчизну, Бога, братство.
Кто с вожделеньем чахнет у ларца,
Достойны все убогого конца.
Меняя жизнь на торжество монет,
Они сжигают свой незримый свет,
Который дан им был для созиданья.
Ну согласись – ничтожные создания?!
-Прищурясь, гость смотрел на старика,
Легла на ножны правая рука:
-Ты вижу не согласен, что я прав?
Ну что ж, у каждого ведь свой устав.
Гость совладал с собой и улыбнулся,
Потом на вход пещеры оглянулся.
Старик смолчал. Кувшин вина поставил.
Гость сел за стол и снова плащ поправил.
Старик принес лепешки, с тыквы кашу:
-Прошу простить Вас за убогость нашу.
Но мы, увы, со златом не сроднились.
Наверно перед Богом провинились,-
-Старик, почти на гостя не смотрел.
-Дерзишь старик? Видать ты очень смел.
Язвителен. Меня не испугался.
До старости, чем в хизни занимался?
-Спросил могучий гость, испив вина:
- А что ты беден, в том твоя вина.
Гость отломил кусок лепешки черствой:
-Ну расскажи была ли жизнь-то пестрой?
Иль только двух цветов она была?
Коль это так? То, это кабала.
- Гость вопрошал, скрывая раздраженье,
-Ответь старик, разбей мои сомненья.
И удиви рассказом о геройствах.
Иль жил в тиши, не ведал беспокойства?
-Гость не скрывал усмешку откровенно,-
-Не хочешь поделиться сокровенным?
Так это зря. Полезно юным знать,
Что старым часто хочется скрывать.
-Старик налил вина совсем немного:
-Ты знать желаешь про мою дорогу?
Про жизнь мою, которую я прожил?
Так я ее не раз уже итожил.
И подражанья жизнь моя не стоит.
А радует она иль беспокоит,
Лишь мне решать, да Богу в небесах.
Весь цвет ее белеет в волосах.
Она пестра, но лишь двумя цветами.
Мы рАзные, но все под небесами.
Старик умолк. Молчал сурово гость.
- А власть и деньги, это только кость,
Которую бросают, как собакам,
Тем людям, что не могут жить без драки,
-Продолжил говорить старик негромко,-
-Которые несут своим потомкам
Не Бога негасимый яркий свет,
А горы поистершихся монет.
Старик, взглянув на гостя, усмехнулся,-
-Ты думаешь я здесь, в глуши, свихнулся?
Ты хочешь знать как жил я до седин?
И был ли раб я или господин?
Ты так настойчив и уверен шибко,
Что хочешь указать мои ошибки?
Которые не дали мне богатства,
Больших хором и шитого убранства?
- Скрывать не буду. Да, узнать хочу.
Коль хочешь и за это заплачу,-
Гость, вновь раздвинул плащ, ища монеты.
Вновь, золотом блеснула брошь при этом.
Старик увидел брошь и помрачнел.
А гость, поправив плащ, спокойно ел.
-Так что молчишь? Рассказывай старик.
Глотни вина и развяжи язык,-
Он положил еще мешок монет.
От очага играл по стенам свет.
Старик поднялся, отошел к огню.
- Скажи старик мне про свою родню.
Иль ты один без рода, без друзей?
Ну расскажи мне о судьбе своей,-
-Настойчиво просил гость старика,-
-Неужто это просьба велика?
Старик молчал, смотрел сквозь дым далеко.
Он был худой, сутулый, одинокий.
Он шевелил и шевелил дрова.
И буд-то ждал из пламени слова.
Очнувшись, он вздохнул, перекрестился.
На стул пред гостем тихо опустился:
-Как раньше жил не помню, мне поверь.
Я в прошлое закрыл навечно дверь.
Он помолчал с закрытыми глазами.
Ресницы заискрились под слезами.
Задумчиво и тяжело вздохнул.
О чем-то вспомнил, головой махнул:
-Сюда пришел не слушать ты меня.
Всегда манили и теперь манят,
Те таинства, что я храню в пещере.
По совести храню я и по вере.
Но орден ваш не знает слово честь!
Гость улыбнулся и продолжил есть,
Затем в упор взглянул на старика:
-Ну что ж, рассказ отложим на пока…
Он помолчал, в руках вертя посуду,
Страх по пещере растекался всюду:
-Я понял, ты увидел мою брошь!
Таких, как ты, старик, не проведешь…
На дружбу не идешь, не продаешься.
Вот, потому и нищим остаешься.
Гость встал во весь могучий рост:
- Не прост старик ты, далеко не прост.
Меня предупреждали- я не верил.
Что ж это всё пустяшные потери.
Я старость уважаю, но не свято.
Не я плохой- жизнь наша виновата.
По жизни новизна течёт рекой,
А старым людям нужно на покой.
Пускай живут сонливо и скучая,
И глупостью своей не докучая.
Коль хочется, пускай вдали снуют,
Но молодым помех не создают!
Коль юности года ушли в песок,
Ослабла плоть и поседел висок,
То нужно дать дорогу молодым.
У нас огонь, у стариков лишь дым.
Но есть глупцы, что новое всё хают.
Им мниться, что они премного знают.
Их наставленья святы, непреклонны.
Они рождают сотнями законы.
Диктуют молодым, как жить, как быть.
Пешком идти или на судне плыть.
А пламя юных душ их дьявольски пугает.
Поскольку их диктаты низвергает,
Счищает с юных запрещений муть!
Забыли старые, что молодость как ртуть.
Не удержать её. Душ пламя не залить!
В законы строгие нельзя закабалить.
Но старцы хлипкие настойчивы и рьяны.
Они растят законами «бурьяны»,
«Копают рвы», «ловушки городят».
Как будто мы похожи на котят.
И нужно нас вести и направлять,
Да их тупые мысли прославлять!
Такую старость уважать не в праве!
Она помеха доблести и славе.
Таких глупцов я б кинул в бездну, в мрак.
Такая старость самый худший враг!
Все торжество, что есть у нас природе
В безудержной отваге и свободе!-
-Он подошел к огню и вскинул руки.
На краткий миг в пещере стихли звуки.
Через мгновенье он опять продолжил:
-Я понял ясно, хоть и меньше прожил,
-Лишь молодость дарует жизни сок!
И пусть один, но юный волосок,
Ценнее сотен дряхлых стариков!
Ну, что поделать?- этот мир таков,-
-Вернулся гость к столу, развел руками:
-Наверно так решили, кто над нами.
Твой Бог наверно жить так приказал.
Про цель мою ты правильно сказал,-
-Гость сел, но быстро вновь поднялся:
-А ты старик ведь броши испуга-а-лся!
_Он посмотрел на старика с улыбкой,-
-Вот видишь, как все в мире зыбко.
Ты пил и ел спокойно, грог стерёг.
Наверно и предположить не мог,
Что день грядущий страхи принесет.
Жил с верой, что твой Бог тебя спасет.
Убережет и от невзгод прикроет.
И будешь жить до смерти ты в покое.
Ан нет, не вышло! Бог тебя не спас!
С подобным уж встречался я не раз.
Поэтому я ордену служу.
И брошью этой очень дорожу.
Знак ордена дает мне власть и силы.
И так со мною будет до могилы.
Я не молю удачи у небес,
Мне ближе и родней из ада бес!-
-Гость скинул плащ, брошь пламенем горела:
-Тебя все эти годы вера грела.
И ты размяк, жестокость позабыл.
А ведь когда-то ты упругим был.
Звенел, как сталь! И гнулся для броска!
Сейчас же- ты трухлявая доска.
Страсть побеждать в боренье отжила…
Не скрою, твоя ноша тяжела.
Не я виновен, что хранишь секрет,
Мне нужен он- к тебе претензий нет.
Ни я, ни орден наш не виноваты.
Мы просто верные его солдаты.
Ты ж тоже был солдатом и отважным.
Я слышал о тебе и не однажды.
Как ты крошил врагов своих без счета,
Для славы, для добычи, для почета.
Ты тут сказал: "Забыл". Мы не забыли.
Поэтому тебя и не убили.
Иль ты поверил, что таясь в пещере,
Ты недоступен станешь прежней вере?
Коль думал так, ты сильно заблуждался.
Твой след на нашем ордене остался.
И след горит сияющим огнём,
И все твои победы скрыты в нём!
И все года пока ты память гнал,
Всегда, поверь, про это орден знал.
Не приходило время для итога.
У каждого у нас своя дорога.
Теперь итожить время наступило,
Во-от прошлое тебя и посетило,-
-Гость вдруг заговорил спокойно.
Он обратился к старику достойно,-
-Закрыл навеки двери прочно?
Не верю я! Ты злишь меня нарочно.
Как можно позабыть былую славу,
Которая получена по праву?
Посланник замолчал и ждал ответа.
Его лицо кривилось в бликах света.
Старик сидел спокойным, равнодушным.
Старик казался мирным и послушным.
Ответа, не дождавшись, гость продолжил:
-Гордись, старик, что ты так славно пожил!
Имевший славу, не уйдет в забвенье,
И перейдет легендой в поколения!
Старик сказал, смотря потухшим взором:
- Считаю славу я своим позором.
Какая гордость, если я убийца?
Когда в глазах стоят убитых лица?
Не гордость это- кара и мучение,
Поэтому ушел я в заключение.
Ты не поймешь, как я не понимал
И тоже брошь с восторгом вынимал.
Старик умолк, а гость сказал сердито:
-Ну что ж забыто, так и пусть забыто.
Оставим славу, дело есть важнее.
И коли станешь ты чуть-чуть умнее,
То осложнять не станешь свой итог.
Ты б мне, а я б тебе, старик, помог.
Скажи мне ключевые три числа.
Я ж помогу, чтоб страх конца ослаб.
Тебе осталось жить совсем немного,
Уже во тьмю проложена дорога,
Которая тебя так жадно ждет.
Совсем немного и момент придет.
Старик привстал, притворно удивился,
Но пот с лица предательски струился:
- Какие три числа, что за секрет?
Ты посмотри кругом, здесь чисел нет.
Огонь в глазах у гостя засверкал:
-Ты ж сам сейчас про таинства сказал!
Не только ты, другие тоже знают,
Что темные узоры оживают.
Все эти стены, копотью одеты,
Дают просящим мудрые советы,-
-Гость подбежал , рукой стены коснулся.
Старик уныло, нервно улыбнулся.
-Вам дать совет, как чаще воровать?
Как лучше грабить, больше убивать?!
- Спросил старик с кривой усмешкой смело.
-Да ордену, старик, до стен нет дела!
Его интересует грязный свод.
Вот основное чудо, где живет!-
-Ответил гость и отошел от стен,-
-Грядет, старик, эпоха перемен!
Коль стать под свод и три числа назвать,
То все, что хочешь можно создавать!
Достаточно лишь числа повторить,
И будущее можно сотворить.
На завтра, на неделю, да хоть вечно!
Верши и всё случится скоротечно!
-Гость говорил и пыл его не гас,-
Об этом чуде слышал я не раз.
Я лучшим стал и орден мне поверил,
И тайной управлять он мне доверил.
Уж я-то знаю, что мне взять взамен.
Грядет, грядет, эпоха перемен!-
-Гость вдруг над стариком склонился:-
- А ты б старик со мною поделился,
Ведь пользовался чудом раз, другой?
Да не стесняйся, не маши рукой!
Никто б не устоял, не стынь лицом,
Хоть на мгновенье сделаться Творцом!
Признайся мне, умрешь ведь все равно,
Ведь человек же ты, а не бревно.
Скажи, пытался? Ну и как? Все просто?
- Да ты пойми, я ж маленького роста,-
-Старик беспомощно развел руками,
Потом, толкнул верзилу кулаками:-
До свода этого я разве дотянусь?
Иль задохнусь или как нить порвусь.
А так бы сотворил, коль дотянулся б,-
-Старик опять лукаво усмехнулся.
Гость изумленно на хозяина смотрел
Глаза его метали сотни стрел:-
- А ты, старик, я вижу, бестолков.
Живешь в плену надуманных оков.
Чтоб создавать, пойми, не нужно роста!
Стать повелителем предельно просто.
Дела вершатся только от сознанья,
Всё в нём живет и тлен и созиданье!
А рост и вес… и прочие размеры,
Все это, брат, ничтожные химеры.
Мечта в груди, и страстное желанье,
Вот мощное орудье созиданья!-
-Вдруг он увидел старика ухмылку,
И это охладило выпад пылкий:-
-Постой, старик, да ты все это знаешь.
Опасно ты, старик, со мной играешь!
Я оценю и юмор и отвагу,
Когда мы к цели двинемся по шагу,-
Гость коршуном, навис над стариком,-
-Давай, старик, не будь же дураком!
Скажи ка три числа. И мне довольно.
За это я убью тебя не больно.
-А не скажу?- старик блеснул глазами.
-Умоешься кровавыми слезами,-
-Зловеще прорычал посланник зла,-
-Я ж говорил, что участь тяжела.
Ты Орден помнишь, там пытать умеют.
Отсюда, в основном, и богатеют.
Старик запомнил Орден навсегда,
Ту память не сотрут вовек года:
- Да Орден лют, он сборище зверей!
-Опять неправ, старик. Он из людей,-
-Гость возразил хозяину спокойно,-
- Животные ведут себя достойно.
Ну, где ты видел звери, чтоб пытали?
Да злей людей зверей найдешь едва ли.
Зверь разорвет клыками, да и съест.
А человек: сначала сгубит честь;
Потом раздавит душу; состраданье;
И вот, когда останется желанье-
Хоть как-то выжить- плоть убьет;
Затем, он всех родных твоих найдет
И их убьет или предаст мученьям,
С коварством, злобой и ожесточеньем.
А зверь не мучает. Он просто убивает.
Коварней человека не бывает.
Он снова осмотрел пещеры свод,
Как будто бы хотел увидеть код.
Затем опять продолжил тем же тоном:
-Такие, видишь, на земле законы,
Гость встал, накинул плащ на плечи,-
- Сколь много на земле противоречий,
Которые в сравненьях постигаешь,
Когда по жизни опыт набираешь.
Вот человек - жесток и милосерден.
В том и другом достаточно усерден,
Но, в том, вины людей ни капли нет.
В природе человека весь ответ.
Два чувства в человеке нераздельны,
Они идут по жизни параллельно.
Есть наслаждение , а боль в противовес.
К ним у людей огромный интерес.
Вот ты представь, хотя бы на мгновенье,
Могло ли быть без боли наслажденье?
Конечно, нет! Ведь ты же не слепой.
Хоть на минуту честен будь с собой.
Чтоб наслаждаться нужно боль познать,
Так для чего ж тогда мученье гнать?
Гость снова посмотрел на свод пещеры,
Промолвил тихо:
- Этикет, манеры,
Придумали, чтоб скрыть обманом суть…
Итог один, и ты не обессудь.
Нужны страдания и радость на земле,
Как хлеб и соль в достатке на столе.
Все рядом, оглянись, и ад, и рай!
Ты только верно знаки выбирай.
Выходит, пытки правильны у нас.
Должны ж и мы поддерживать баланс.
Старик вздохнул устало и уныло,
Ему уже недоставало силы:
- Согласен я, вы хуже всех зверей!
-Не вы, а мы! Ведь ты ж из тех дверей,-
-Гость засмеялся, хлопая руками:
- Нет, правда все же есть под облаками.
Ты вот годами в нищете молился,
И думаешь, что будто изменился?
Да был бы ты не стар и полон сил,
Уж верно б меня в тесто измесил.
Убил бы и в низ пропасти оправил.
Потом, себя и Господа б поздравил.
…Мы не чудовища, мы просто люди.
И хуже нас на свете, уж, не будет.
-Возможно, так. Но я бы защищался.
-Ты б защищался, я б обогащался!
Мотив –пустяк. Он может быть любой.
Мы ж говорим о сущности с тобой.
О той жестокости, которая в основе!
Забыл старик, сколь выпустил ты крови?
Страданье, боль- вот главные орудья.
Все остальное, просто словоблудье.
Страданье- к счастью и к богатству ключ.
Вот потому –то орден наш могуч.
Старик поднялся и сказал в глаза :
Все это лож, что ты сейчас сказал.
Ты лжешь, посланник Ордена, ты лжешь!
Неся страданья счастья не найдешь!
А счастья хочет каждый из людей,
Но не найдет тиран и лиходей!
В основе нас заложенным Творцом
Быть сострадальцем, а не подлецом…
Старик умолк, как будто бы споткнулся.
Гость выслушал спокойно, улыбнулся.
- Я ж говорил тебе, что каждый прав,
Поскольку выбирает свой устав.
Богач , герой ли, нищий ли убогий
Идут по жизни собственной дорогой.
Вот и пускай себе тихонечко бредут.
А мы, старик, с тобой вот тут!
И ты сейчас пред выбором стоишь.
Перед тобой, старик, могилы тишь.
Один лишь шаг и ты в покое вечном.
В мученьях шаг иль будет скоротечным-
Судьбой даровано- тебе решать!
Всего-то нужно- просто не мешать.
И без страданий, тихо ты уйдешь.
Так что решил? Ты числа назовешь?
Старик стоял. Спокоен был и бледен.
Он был заметно храбростью не беден:
-Пусть не уйду от смертных я объятий,
Но не скажу ни чисел, ни заклятий.
Не сожалею я. Мне некого винить.
Судьбой ты послан, чтоб меня казнить,-
Старик пошел к огню и стал молиться:
-Все, что должно случится, то случится.
Грехи мои позвали умирать.
То прошлое пришло меня карать.
Свою жестокость я не отмолил,
Хоть столько лет в молитвах слезы лил,-
-Старик умылся, прислонился к входу:
- Как по заказу выдали погоду.
Он вышел из пещеры, вскинул руки.
Он понимал какие ждали муки.
Страх цепко заполнял его сознанье,
И тело отзывалось содроганьем.
Он посмотрел навстречу влажной мгле.
Он был один на маленькой земле.
Скатились слезы смытые дождем.
Он не увидит небо больше днем.
Старик намок, но возвращаться медлил,
Он осознал, что этот миг последний.
Не будет больше ни ночей, ни дней.
И струи показались вдруг нежней.
И мрачный свод над ним уж не был мрачен.
Он вдруг увидел мир совсем иначе.
Он не один- в низу скрывался город.
И этот город стал ему вдруг дорог!
Он понял, что совсем не одинок.
И был доволен, что насквозь промок.
-Я не один,- не громко он сказал.
Пропала дрожь, страх липкий ускользал.
Старик, как в детстве, струи ртом ловил
И сам себе негромко говорил:
- Спокоен я. Мой путь теперь мне ясен.
Как вкус дождя последнего прекрасен!
И сладко воздух входит в мою грудь.
Какой большой проделал сумрак путь,
Что бы доставить нам с избытком влаги.
Ах, мне б сейчас напиться бы отваги!-
-Он огляделся- всюду мрак стеной,-
-Господь мой, ты всегда со мной!
Прошу еще, хоть много я просил,
Пошли Господь терпение и сил.
Всели отвагу выдержать страданья.
Я знаю, что достоин наказанья.
И по делам согласен отвечать.
Секрет лишь Твой- дай сил мне промолчать.
Нельзя, чтоб Орден тайной завладел.
Уверен, ты не этого хотел.
И если прав я, покажи мне знак!
И пусть все будет как ты хочешь. Так.
Старик стоял, ждал жадно знак Творца.
Стекали струи с белого лица.
Но ничего вокруг не изменялось.
Сырая ночь над миром растекалась.
И вдруг с лица исчезла тень сомненья,
Глаза сверкнули светом озаренья:
- Да, это ж небо льет по мне слезами.
Оно ж не может высказать словами!
Да, это так! Я вижу знак Творца!
И выдержу все муки до конца!
Старик вздохнул. Качнулась мгла сырая.
Она раскинулась от края и до края:
-Ни проблеска, ни света не видать,
Такую землю проще покидать.
Он улыбнулся твердыми губами,
Вошел в пещеру к гостю со словами:
-Меня пытать ты послан, так пытай.
Не уговаривай впустую, не болтай!
Судьбу мою вершит Господь , не ты.
В твоих речах немало пустоты,
И глупых убеждений в правоте.
И цели ложны и слова не те.
Но ты не видишь. Ты слуга. Ты раб.
Ты не силён, напротив, очень слаб.
Вы все слабы. Ваш Орден не могуч.
Ваш Орден, это стая черных туч,
Которые разгонит ветер света.
Но ты умрёшь. Ты не увидишь это.
Пещера вас тянула как магнит.
Владычество, как волка кровь, манит.
И ты пришел. Тебя послала стая.
Ты к цели шёл клыками обрастая.
И ты не человек, ты зло теперь.
Нет в жизни худшей из потерь,
Чем душу человека потерять.
И пусть вас будет хоть какая рать,
Но вы обречены всегда на тлен.
Вот, то и будет время перемен.
Гость улыбнулся хищно и злорадно,
Глаза его желали крови жадно.
-Горжусь тобой, ты смело отвечаешь.
Но мук грядущих ты еще не знаешь.
Еще никто не вынес этих мук,
И ты расскажешь все. Поверь мне, друг!
Старик весь сжался, побелел как мел:
- Чего ж ты тянешь, коль силен и смел?!
Пришёл казнить, так с жертвой не играй!
Пусть это будет мой последний край,
То не беда- я много дней вкусил!
-Ну что ж начнем. Запомни , сам просил.
Могучий гость зловеще надвигался.
Старик молился или снова клялся:
-Все вверенные тайны промолчу.
Мой дух не властен будет палачу!
А коли воля все ж меня покинет,
Беспутная судьба того постигнет,
Кто посягнет на то, что я скрываю!
-Твои пророчества меня не испугают,-
-Палач без страха двигался навстречу:
-Я плоть твою без страха изувечу.
Я не боюсь жестокого возмездья,
Ни с ада не боюсь и ни с созвездья!
Я волей, как хочу свой путь вершу.
И сам в руках судьбу свою ношу.
И коль ты этого не постигаешь,
Через страдания истину узнаешь!
***
Три дня с пещеры крики разносились.
Три дня по небу молнии носились.
Сливался гром со стоном, как река.
У входа плакал ангел старика.
А дождь все лил и лил. Темнело небо.
Казалось, в этом мире свет и не был.
Казалось, мрак повсюду наступал,
А свет растаял, сгинул, в бездну пал.
Потом все стихло. Стих и дождь с небес.
И солнце осветило горы, лес.
Белесый город с суетным народом.
Лучи легли на мытую природу.
Упруго чувство новизны витало,
Пропали тучи и тревог не стало.
Свет падал в низ небесной чистотой,
Мир открывался мудрой красотой.
От гор хрустальных, до прозрачных рек.
…Из недр пещеры вышел человек.
Он посмотрел на небо и на город,
Он был силен, уверен, весел, молод.
Он улыбнулся мытой новизне:
-А вот и знак, что мне пришел из вне?!
Коль света знак, то этот знак хорош!
А ты старик уж больше не живешь.
Хотя душа наверно здесь витает.
Душа жива и на меня взирает.
Не внял старик моим увещеваньям.
А я прилежно справился с заданьем.
Я ж говорил, что скажешь мне слова.
А ты дерзил, седая голова.
Себе продлил мученья, смерть томил.
Беспутно умер и беспутно жил.
И я теперь хранитель мира тайны.
Все в этом мире, видно, не случайно.
Теперь я буду главным в нашем деле.
Ах, как мне кардиналы надоели:
Того не тронь, а это делай так.
Всё поучают, словно я сопляк.
Я не сопляк, на мне полсотни шрамов.
Я лучший среди сотен ветеранов.
А нудность их, меня вгоняет в злость.
Откуда их так много набралось?
Но час пришёл, теперь я всё исправлю.
Теперь я по-другому всё поставлю.
Теперь я сила, власть и страшный суд.
И всё я приобрёл вот здесь вот, тут
Сознание не хочет понимать,
Что Я могу мир запросто менять.
Он осмотрелся, на валун поднялся,
Раскинув руки, громко рассмеялся:
А я могу! Вы слышите, там, боги!
Я сам все взял, не ждал от вас подмоги!
Он посмотрел восторженно в зенит:
-От радости такой в ушах звенит.
Как хочется попробовать всю власть.
Но погожу, умерю свою страсть.
Осмыслить нужно, чтоб не горячится.
Судьба моя навречу жадно мчится,
И я её приму и обласкаю,
Поскольку сам её теперь верстаю.
Поэтому не гоже торопиться
Хоть и желаний рой во мне клубится.
К чему спешить ведь я теперь творец,
Да и поспать мне нужно, наконец.
Пытать людей тяжелая работа.
В утном доме отдохнуть охота.
Скорее в путь с моей чудесной ношей.
Когда все гладко- этот мир хороший,
Когда же нет - бездарен и жесток!
Воистину всегда, всему свой срок!-
-Он мощно потянулся, хрустнув телом:
-Но это, только лишь начало дела.
Мне нужно выбрать как назад идти?
Есть у меня в запасе два пути.
Один- равнинной тропкой, вдоль селений.
И им идти- в угоду своей лени.
Другой- над пропастью. Опасен, но короче.
Коль им пойду - достигну дома к ночи.
Пойду коротким, нужно поспешить,
Коль взял себе я право мир вершить.
И он пошел, уверенно шагая,
Ногами камни тверже выбирая.
Манила пропасть темнотой глубокой,
Сырой, холодной тишью одинокой.
Но путник шел, он не страшился дна.
Уже с вершины, синь долин видна,
А там, в долине, кров и ждал очаг.
Он улыбнулся и ускорил шаг.
…Но оступился -дождь тропу разрушил.
И тишь межгорья страха крик нарушил.
Кровавя пальцы из последних сил,
Цеплялся он и слякоть поносил.
Сдирая кожу о карниз камений,
Он твердо верил в искренность знамений-
Он видел свет, а это знак удачи!
Он будет жить, не может быть иначе!
Он не сорвется. Поживет пока!
Но вспомнил бормотанье старика:
«А коли воля все ж меня покинет,
Беспутная судьба того постигнет…»
Он помрачнел и посмотрел на небо:
-Наверно правым в этот раз я не был.
Выходит, прав старик, а я не прав.
Чужую тайну на себя забрав,
Я с тайной изменил свою судьбу.
Домой, как видно, я не попаду.
Обида жжет – ведь стал могуч, как Бог,
А вот дойти домой, увы, не смог!
Зачем секрет, коль висну под тропой?
Зачем мне мощь творенья над толпой?
Да я могуществен, но смертен, вот беда!
К Творцу я не приближусь никогда.
А если так, зачем мгновенья жить?
Пора и мое тело отпустить.
Он успокоился на самый, малый миг:
-Конечно ты был прав седой старик.
Не нужно брать, что создано богами,
Пока мы ходим по земле ногами.
Уж, если плоть ничтожна и слаба-
Неси удел безропотно раба.
Он оттолкнул бесстрашно гор карниз,
И полетела плоть, страдая вниз.
А вместе с ней и тайна чисел трех,
Которую земле доверил Бог.
В пещеру старика пришли не скоро.
Тому виной был страх, крутые горы.
Пришедшие, такое увидали,
Что быстро вход камнями закидали!
И раньше-то пещеры опасались,
Теперь и вовсе к ней не поднимались.
Со временем пещера зарастала.
Кто знал ее, в живых уже не стало.
В долине жизнь бурлила, шли года.
Пещеру позабыли навсегда.
Легенды о пещере всё же бродят,
Но ту пещеру люди не находят.
Пещера многим душу будоражит,
А и найдет кто- разве же расскажет?
****
Приятель мой умолк и мы молчали,
Потоки с неба продолжали литься.
Рассказ прибавил грусти и печали.
Смеркалось, стали расходиться.
Наутро дождь не стих, еще звонок с работы.
С тоской, в обед, я спешно уезжал.
Автобус на предельных оборотах,
Как жук, средь гор таинственных жужжал.
Я сквозь стекло, с полосками сырыми,
Пытался рассмотреть пещер следы.
Вершины гор казались мне седыми,
Умытые потоками воды.
Там, где-то в недрах, средь камней и леса,
Теперь я знал, хранится ключ к мирам.
Но синь веков, туманною завесой,
Его, пока, не подпускает к нам.