Писать мне трудно о любви.
Она капризна, своевольна.
Уйдёт, вернётся – се-ля-ви…
Живи и жди и будь довольна.
Авось заскочит на часок
и одарит тебя визиткой...
А то, что тело плавит ток,
и кровь бурлит, как кипяток,
и в мыслях – сбой, переполох,
и время тащится улиткой –
для непокорной - трынь-трава!
И, словно мокрые дрова,
надежда тлеет, не сгорая.
Грустит, минуты коротая,
Амур. Раздета догола,
в сомненьях пребывает Вера,
а я – безрукая Венера
(да, что там руки, голова
почти потеряна) мечтаю
до края чёртова стола
замёрзшим торсом дотянуться –
туда, где угощалась чаем
любовь-колдунья. Вкус искуса
ещё томится на губах,
и воздух близостью пропах.
Не лучше ль мне уйти в искусство,
зарывшись в ворох амфибрахий?
Но чудо! Подаёт мне знаки,
пробравшаяся в спальню вновь,
распутная, с бокалом браги
слепая, хищница-любовь.