кухня.
сомнительного вида печенье и пара конфет.
чайник кипит на плите.
плита газовая. 4 комфорки.
оранжево-белый еж из бычков.
и пыли куски,
самый старый из которых не помнит последней приборки.
закрытые окна, закрытые шторы.
затянутый пледом диван. его изодрали кошки, облили вином.
стоишь, куришь прямо в прихожей и не понимаешь,
как сюда приходил когда-то весь дом.
приезжала полиция, вызывали приставов, скорую помощь,
писали заявления, приходили повестки в суд.
копились в почтовом ящике.
и пара одних и тех же вечно пьяных соседей с пятого,
угрожали, кричали, что ноги сломают.
не оставят ни единого хрящика.
соседи с округи тоже терпели,
потом разъехались.
не все конечно, семьи две, может три.
в мае еще.
старческие уши не всегда выдерживали громкость,
холостяки - количество баб, идущих не к ним,
дети - крики и матерную их составляющую.
стоишь,
затушил бычок в ближайший разбитый горшок с когда-то цветами.
плюнул,
в последний раз оглянулся.
сухо,
молча
с полным отсутствием каких-либо эмоций, воспоминаний,
хлопнул дверью.
ушел.
и даже не улыбнулся.