- Слушай, мне в командировку надо, я тебе Арчика привезу в субботу.
- На сколько?
- На десять дней.
- Ну, привози.
А что она могла еще ответить? Даша Островская развелась с мужем три года назад, уже все было пережито, выплакано, поделено: дочку - ей, собаку – ему. Но Арчи она по-прежнему любила, собаки бывшими не бывают, также, как и дети. Чего не скажешь о супругах.
Впрочем, и Александра она продолжала называть за глаза мужем, и, наверно, еще долго будет, называть, пока, наконец, не выйдет замуж. «Выйдешь тут замуж, когда тебе летом собак оставляют, ни на дачу к кому-нибудь съездить, ни в гостях заночевать», - ворчала про себя Даша. Дочка уехала на все лето на турбазу, и Даша еще не успела насладиться полной свободой. Но ее молчаливое возмущение было не совсем справедливо, никакой личной жизни у Даши не было. Вернее, личная жизнь какая-то была, но в ней не было главного – Его.
Даша про себя горько шутила: «Мужчинам всегда не везло со мной». Нет, конечно, она знакомилась время от времени с каким-нибудь потенциальным женихом, но вскоре непременно обнаруживала изъян и поспешно «забраковывала» его. У нее был зоркий глаз на эти вещи, прозрев однажды после восьми лет неудачного брака с Островским, она не собиралась повторять прошлых ошибок.
Арчи встретил ее в прихожей и завилял хвостом. Хотя ему было всего восемь лет, он как-то резко постарел последние полгода. Она это заметила еще в прошлый его приезд, на майские праздники. Он уже не подрыгивал от радости, при встрече со своей старой хозяйкой, весь день лежал на диване, на прогулках не пытался, как раньше, познакомиться с другими собаками, а уходил в самые отдаленные уголки парка и там делал свои дела, коряво расставив ноги.
«Наверно, правда старый стал», - с грустью думала Даша, вспоминая как Арчи, будучи щенком, нарезал с русской борзой, они его тогда только что завели – подобрали на улице.
Когда коллеги предложили зайти после работы в кафе, Даша не без гордости отказалась:
- Мне надо гулять с собакой!
Ее никто не встретил, когда она, открыла дверь.
- Арчи, где ты? – удивилась Даша и огляделась. И только после этого она заметила на полу желтые лужицы с белой пеной - собаку весь день рвало. Арчи устало вышел из кухни, за один день он страшно исхудал.
- Господи, что я скажу Островскому! – прошептала она и бросилась вызывать неотложку. Она прекрасно понимала, что за визит придется отдать тысячи две, но у нее были деньги, скопленные на отдых, а страх, что Арчи может умереть, не дождавшись хозяина, был сильнее всяких расчетов.
При всем своем дурном характере, из-за которого Островский постоянно со всеми ссорился, бывший муж обладал одним несомненным достоинством – он любил животных и души не чаял в Арчи.
Пес покорно лежал под капельницей два часа – обезвоживание было приостановлено.
- Хорошо, что вы нас вызвали, он бы до утра не дотянул, - сказали ей на прощание.
Несмотря на диагноз «гепатит», ей стало совершенно ясно, что собака нездорова уже давно. Надо было найти хорошего ветеринара. Результаты анализов диагноз не подтвердили. Мать охотно согласилась помогать Даше в лечении Арчика, она его тоже любила.
Начальница отнеслась с пониманием, она сама была собачница, год назад похоронившая любимого дога. Даше разрешили приходить на работу на несколько часов, по мере острой необходимости.
Ветеринарша, которую ей порекомендовали коллеги, очень быстро поняла, что у собаки не в прядке простата. Ультразвук в хорошей ветлечебнице диагноз подтвердил, но прежде, чем делать операцию, надо было остановить обезвоживание и привести в порядок почки. Арчи лежал под столом на кухне, писал под себя и ничего не ел.
Даша превратилась в медсестру. Две капельницы подкожно по два часа утром и вечером – физиологический раствор плюс глюкоза. Положение иглы надо было все время менять, иначе жидкость на холке надувалась пузырем и переставала течь. Уколы по четыре раза в день – Даша быстро научилась их делать, таблетки, гомеопатия, травы… Пить можно было в небольших количествах и не чаще, чем раз в два часа – иначе у начиналась рвота. Даша вставала по ночам, чтобы влить в собаку лишние граммы жидкости.
Так прошла неделя. В лечебнице Арчи поставили в вену катетер, и Даша теперь могла делать капельницы внутривенно. Приходилось сидеть все два часа рядом с ним, стоило ей отвернуться - пес вставал, трубка выскакивала из катетера и жидкость лилась на диван.
От еды он по-прежнему отказывался, ветеринарша посоветовала сделать рентген желудка. Увидев на снимке очаги воспаления, Даша спросила:
- У собаки же аденома, что же у него с желудком? Может быть это рак?
- Может и рак, - врач равнодушно пожал плечами.
Даша верить не хотела. Она вообще перестала задумываться, выживет Арчи или нет, но на автомате продолжала делать все, чтобы его спасти.
Десять дней. Островский уже должен был приехать. Ну, в крайнем случае, завтра. Даша вздрагивала от каждого телефонного звонка.
Арчи лежал под капельницей, когда позвонил Александр.
- Как там Арчи? – радостно спросил он.
- Плохо. Очень плохо, Саша. Ты в Москве? Срочно приезжай!
- Нет. Я буду через два дня. Что с ним? – Даша услышала, как резко изменился его тон. Бывший муж был по-настоящему напуган.
- Он очень тяжело болен.
Когда Островский волновался за кого-нибудь, он начинал орать. Так было и на этот раз:
- Не жалей денег! Не жадничай! Вызови другого ветеринара!
- Не кричи на меня! Я уже четырем его показывала. Я делаю все, что в моих силах. Приезжай скорее, - Даша впервые за эти дни заплакала, до этого она старалась сдерживать себя, чтобы не волновать собаку.
- Ладно. Я постараюсь выехать сегодня.
Островский приехал через два дня. Увидев Арчи, он переменился в лице. Несколько секунд он пытался овладеть собой, потом присел на корточки и осторожно погладил больного пса. Арчи из последних сил завилял хвостом. Александр стиснул зубы.
Было воскресенье. Они поехали к очередному ветеринару, которого Островскому посоветовали друзья. Сначала долго ждали своей очереди на прием, потом рентген – опухоль выросла за эти дни в два раза, потом осмотр перед операцией. Но ее проводить оказалось нельзя – почки.
Арчика решили оставить у Даши. Она надеялась, что Островский будет дежурить возле собаки, пока она на работе, но в первый же день Александр сбежал, позвонил ей уже из дома.
- Саша, мы с мамой его одного больше, чем на два часа, не оставляем!
- Я не могу там находиться, у тебя дома бардак!
Даша чуть не заплакала от обиды:
- Как тебе не стыдно! Да я две недели, не разгибаясь, лечу твою собаку! Мне не то, что убраться, мне поесть некогда!
Пришлось вызывать мать.
Арчи покрылся наростами и начал их грызть до крови. Александр позвонил ей на работу, он съездил в клинику и купил воротник. На этот раз Даша проявила твердость:
- Саша, я тебя прошу, не уезжай! Собака тяжело больна, а я приду сегодня не раньше двенадцати.
- Ладно. Останусь, - отпуск у Островского еще не кончился. Ночью Арчи стало совсем плохо. Неотложка предложила собаку усыпить.
Бывшие супруги, плача, отказались. Александр постелил себе на полу спальник и лег возле Арчи в комнате дочери.
На следующий день он уже не пытался уехать. Пес весь день лежал, под вечер он встал, прошел несколько шагов, пописал, вздохнул и умер.
Даша все еще боялась Александра и не спросила, куда они поедут, на всякий случай она надела спортивный костюм. Арчи похоронили возле дома, где Островский снимал квартиру. А потом бывший муж пригласил ее к себе.
Они пили кальвадос, Островский показывал ей фотографии из походов:
- Арчушечка такой умный пес был, в лодке сидел смирно. Все его любили.
Даша покосилась на Александра. Он сильно постарел за эти годы, она видела перед собой уже не домашнего тирана, а стареющего несчастного мужчину, страшно одинокого, у которого в жизни не было никого, ближе собаки. И дом, в котором он уже несколько лет жил, был не его дом. И своего дома у него, наверно, уже никогда не будет.
- Саша, прости меня за все. Мы с тобой плохо жили. Ты вот теперь снимаешь. Но у меня кроме квартиры ничего нет. Были бы машина, дача – я бы с тобой поделилась.
- Даш, перестань! Это ты меня прости! Я во всем виноват! Я никому не нужен! И дочери не нужен! Она даже приезжать ко мне не хочет.
- Ну что ты, Анька тебя любит! Просто у нее возраст сейчас такой. Ты нам помогаешь, одной поднимать ее мне было бы очень тяжело.
Александр подошел к серванту, стоявшему у окна, положил на место альбомы, потом вдруг отодвинул занавеску и зарыдал.
- Сашенька! Миленький, что с тобой?!
- Здесь Арчуша любил в окошко смотреть, - сквозь слезы сказал он. – Вот тут, носишком своим стекло испачкал.
Даша подошла к бывшему мужу, погладила его по голове и прижала к себе.
Было уже два часа ночи, когда Островский посадил ее в машину. Частник с интересом поглядывал на симпатичную женщину в спортивном костюме, пытаясь угадать, откуда она едет такая печальная, и кто ее провожал. Любовник? Вряд ли, на свидания не ходят в таком виде. Муж? Но куда она в таком случае едет так поздно?
И вдруг женщина заплакала.
- Что с вами? Я могу вам чем-нибудь помочь?
- Нет. У меня умерла собака. Вернее не у меня, а у моего бывшего мужа…
И Даша рассказала ему все, как она две недели ухаживала за собакой, как муж сначала на нее орал, а потом все понял и стал добрее. И как ей жалко его.
- Может вам опять сойтись?
- Что вы, это невозможно. Я его люблю как человека, а жить с ним... Мне вообще не следовало выходить за него замуж. Но я очень боюсь за него, он может не выдержать один…
- А вы подарите ему щенка. Он какую породу любит?
- У нас дворняжка была. А вообще Саша любит боксеров.
- Знаете что, позвоните мне завтра, я кое-что придумал, - сказал водитель, когда они подъехали к ее дому.
Даша достала кошелек и, не глядя, сунула туда визитку, потом вынула деньги.
- Что вы, не нужно, мне было по дороге. Я буду ждать вашего звонка!
Водителя звали Геннадием Михайловичем, он оказался генеральным директором небольшой фирмы, только через две недели Даша накткнулась на его визитку в кошельке. Потом они вместе съездили в мебельный магазин, где приблудилась боксерша, она недавно ощенилась.
Островский был счастлив. А еще через полгода Даша и Гена поженились. На свадьбе Островский громче всех кричал «Горько!», но рано засобирался домой.
- Мне надо гулять с собакой! – гордо сказал он.