Нам было тогда не до смеха.
А ночь поднимала завесу –
Давал дирижёр фугу снега
Над зимним дрейфующим лесом.
В скрипящие мачты деревьев,
В морозные путы пелёнок
К тебе я пришла из поверий,
Ты звал: "Мой лесной оленёнок!"
Любовь позабытою песней
Взмывала под палочкой неба,
Курлыкала: "Где вы? Я – здесь... Я
В снегах заблудившийся лебедь!"
Был белым проснеженный парус,
Висевший на гнущейся ветке.
Отвага тогда нам досталась
Луны леденцовой монеткой.
Звуча высоко и опально,
Мы мёрзли, согреться не чая.
Сберечь бы те ноты на память!
Я пела, тебе отвечая...
Звучала прелюдия "Нежность".
Вступавшие ветра валторны
Вздымали под облако снежность
Пути, что был труден, не торен.
И нам становилось привольно
Со снегом на свет появляться
Вновь, снова!
Под небом костёльным
Грудились гобои паяцев!
И что–то писалось, писалось...
И, что не сгорало, то пело!
И неба горячая алость
Лилась на усталые перья.
Весною под шёпот акаций
Вернёмся к растаявшей неге,
В софитах других декораций
Сыграем сюиту о снеге.
Где радость, вступая борьбою,
Ломала о прошлое крылья.
Я, может, немножко тобою
Была спасена от бессилья...
это была импровизация на стихотворение Лины Костенко "Біла симфонія!"