12.12.13
Четверг, двенадцать, день второй. Густой туман к нам наползает, ветерка нет, снега жижа, я и дома уж не вижу, стынет воздух до бела. Будто к ведьме в лес пришла, всё уходит из-под ног, отступая исчезает и последние в нём птицы не находят своих гнёзд, улетают умирая, что *борей, он сам продрог. Снег не снег, мороз не слякоть, что-то стали глохнуть уши, мы на дне, не видно суши, небо светится слегка. Веток чёрных бахрома, видно только метра два, городское пепелище бьёт по слепнущим глазам, ты ошиблась то не пепел, то замёрзший океан, превратившийся в вулкан. И никто меня не ищет, присмирела у окна, я такого не видала никогда. Леденеет на глазах, и туман коснулся крыши, самолёты не взлетают, птицы кружатся всё ниже, люди чуть ли не бегом и Гостиницы не вижу и дорог не нахожу, дом в кольце сижу, дрожу. Пойду музыку включу, телевизор: Путин, слышен! – жаль, наверно, пропущу. Кажется, идёт циклон, от залива сильный ветер, свет мигает! – поискать надо свечу, всё бывает…
А, пока, в тепле сижу. В окно буря завывает, я страшусь, чего-то жду, хорошо, что Дамба помогает, как заметила, спасает. Бутафорки* ветер гложет, а нагонная волна в рог сгибает.
Третий день и пять утра. Своего инстинкта дети, нам не деться никуда. Каждый день мы на рассвете провожаем облака, (то есть, делаем дела).
– Айра! Я домой пошла. Вот беда. Ветер искры высекает, злобой режет провода. В дом! Скорей! Там тишина.
Ветер хлопнул, в дверь нас втиснул, слава богу, мы пришли, посмотрели из окна брррр какая там пурга.
Варим кашу и пьём чай, смотрим, как берёз сгибает. Иуда не затихает. Не лишай покоя Питер, он и, не такое, видел.
*Борей – северный ветер.
*Бутафорки – створки на дамбе.