Родился в 1985 году. «Дева», родился в год Быка. Занимается лёгкой атлетикой. Призовые места по городу на дистанциях 60 метров.
Любит вымышленные истории. Из писателей любит Гоголя, Северянина.
Мечтает быть хоккеистом и писать романы в стиле Х1Х века. «Я память в этом трудном мире хочу оставить о себе», - говорит Максим.
Пишет стихи и рассказы.
Творческие достижения:
Печатался в городских газетах «Волжские вести», «Гильдия», «Машиностроитель», «Литературная Сызрань».
Выступает со своими рассказами в школах и на других площадках.
Дипломант Областного конкурса, посвященного 200-летию А.С. Пушкина – III место в 1998г.
Его рассказ «Пальма» вошёл в сборник «Юная душа России», выпущенный в Самаре по итогам конкурса.
I место в областном литературном конкурсе 1999 года.
Пальма
(автору 11 лет)
Через дом, рядом с домом бабушки и дедушки, жил Кузьмич – нелюдимый старик. Только собака Пальма, дворняжка с очень низкими лапками, как у таксы, жила у него. Брюхо её свисало до самой земли, нос чёрный, как уголь. Но самое главное – это глаза. Они были круглыми, как две луны, и всегда наполнены добротой. Иногда её мордочка высовывалась через дырку в воротах, но чаще она лежала на солнце, распластав мордашку по земле, и тогда казалось, что никакие проблемы её не беспокоят.
Когда я здоровался с ней, она поднимала коричневое ухо и, не открывая глаз, продолжала спать.
Однажды, когда шёл дождь, мимо окна пробежала Пальма. Бабушка постучала по стеклу, Пальма оглянулась и побежала дальше. Больше её в селе никто не видел. От дедушки я узнал историю этой собаки.
У Пальмы появились два щенка, один коричневый, как она сама, а другой белый-белый, за что и прозвали его Снежком. Пальма была счастлива, но коричневого щенка хозяин сразу унёс, а Снежка Пальма не отдавала. Она прижимала его к себе, облизывала, играла с ним, как будто сама была маленьким кутёнком.
Но настал день и Кузьмич продал её любимого щенка. С тех пор Пальма стала грустная-грустная. Она уже не грелась на солнышке и ходила, уткнувшись в землю.
Все знали Пальму в селе от мала до велика и, когда она ушла, очень пожалели об этом.
А дед Кузьмич стал совсем одинок.
«Тысяча» с каракулями
(автору 11 лет)
Этот день был необыкновенным для рабочих завода: они получили зарплату. В маленькой солнечной комнате за столом сидел кассир. А рядом стояла крановщица Мария Петровна.
- Вот Вам, Марья Петровна, - улыбнулся кассир, - Ваши деньги в «сотнях». И ещё один металлический рубль, а другой – бумажный – тысяча «старыми». Вот тут распишитесь.
Расписавшись Мария Петровна хотела было взять деньги, но вдруг нахмурилась:
- Что это? Он же весь драный, угол оторван. Да и каракули на нём какие-то.
- Берите, берите, другой не дам.
Но всё же после долгого спора кассир заменил банкноту.
Похожая история произошла и со следующим рабочим – Игорем Иннокентьевичем.
- Что Вы, что Вы! – горячился он. – Я его не возьму, их нигде не принимают.
- А я что сделаю, мне куда их девать? – кипятился кассир И настоял-таки на своём.
Дней через несколько, возвращаясь с работы домой, кассир заглянул попутно в магазин. На сдачу ему дали рублёвую купюру.
- Зачем мне эта рваная бумажка? – возмутился было кассир. Но пригляделся к банкноте, грустно улыбнулся и сжал в кулаке её – тысячу «старыми», с оторванным углом и какими-то непонятными каракулями.
Лошадь – спасатель
(автору 12 лет)
В одной деревушке жил мальчик Петя, десяти лет. За весёлый характер все звали его Петрушкой. Отца у него не было, была только мама. Мальчик хорошо учился и от работы не отказывался: кормил кур и гусей. Но больше всех он любил белую лошадь с чёрными пятнами вокруг больших глаз. Звали её Катей. Каждое утро, накормив всех во дворе, он бежал на конюшню. Ему оставляли Катю, чтобы он сам мог её вывести в поле. Только Петрушка войдёт в стойло, так она заржёт, оживится. Он покормит её, погладит, сядет и поскачет к другим лошадям. А природа вокруг дивная! Катька фырчит, ветер в гриве играет. Так хорошо им друг с другом!
Но вот однажды… Был пасмурный сентябрьский день. Дождя не было, хотя и напрашивался. Петрушка вывел Катю, и они поскакали к своим. Чтобы сократить путь, Петрушка решил скакать лесом. В лесу была высокая трава, корни вылезли из-за сильных дождей наружу. А друзьям было весело. Катя бежала быстро, и вдруг её копыто зацепилось за корни и она упала вместе с Петрушкой. Катя ушибла ногу, но встала. Она ждала, когда встанет Петя, лизала его лицо, но он всё лежал и не двигался.
Не известно, сколько прошло времени, но пастух стал волноваться:
- Где этот Петрушка? Пойду поищу его.
А Катя заковыляла к пастбищу, и тут увидел её пастух.
- Катя? – сказал он удивлённо. - Где Петрушка?
Лошадь взяла губами его за рукав и потащила в ту сторону, где она оставила Петю. Они подошли к мальчику. По щеке у него текла кровь. Пастух разорвал свою рубаху, перевязал ему рану, взобрался на Катю и поскакал в деревню, держа Петю на руках. Нога у Кати сильно болела, но она терпела боль.
Мать со слезами вбежала в больничную палату. На кровати лежал Петя, а рядом сидели врач и пастух. Врач успокоил женщину:
- Не волнуйтесь, он спит, всё будет хорошо.
- Ну я пошёл, - сказал пастух, - ветеринара искать для Кати. Через месяц друзья были здоровы. А Петькина мама и дядя Никита – пастух сыграли свадьбу. Дяде Никите купили новую рубаху. И все в деревне знают, что Петрушку спасла лошадь по имени Катя.
Лесная долина
(автору 13 лет)
- Стой, остановимся здесь.
- Хорошо. - Раздавались голоса в лесу.
Это шли дед Архип и его внук Ваня. Они всегда ходили вместе: мудрый и малый. Их так и звали в деревне – ученик и учитель.
Они остановились на маленькой поляне, а перед ними расстилалась большая долина. Темнело. Развели костёр. Дед Архип сидел у огня, а Иван, сложив ноги под себя, прислонился к дереву. Вокруг царило безмолвие.
- А знаешь, Иван, что говорят об этих местах? – нарушил тишину Архип. – Нет? Так слушай.
Когда-то давно жили здесь наши предки, жили без зависти и злости, пока не напали на них враждебные племена. И пришлось им взять в руки оружие. Страшная битва была. Никого не осталось в живых, только один воин, смертельно раненый, всё полз и полз в сторону своего дома. Он полз, оставляя кровавые следы на траве. У него уже не было сил, и он взмолился: «Боже, я храбро сражался и защитил свой народ, дай же мне в последний раз увидеть мою мать». Он опустил низко голову и заплакал. Это был плач не труса, а храброго воина.
Но вот юноша поднял голову и увидел восходящее солнце, долину и речку. Он превратился в сокола и полетел над землёй к родному дому. Сел на его крышу. Дверь отворилась, вышла женщина. Она посмотрела на сокола, а сокол посмотрел на неё, взметнулся в небо и исчез. Последнее желание было исполнено. –
Дед Архип замолчал. И они долго сидели тихо. Мысли Ивана были где-то далеко. Костёр трещал. Лес уснул.
Гусарская любовь
(автору 13 лет)
Зимняя метель многим доставляет неприятности.
Вот в такую пургу и попали четверо гусар. Они скакали в город, чтобы провести там свой двухдневный отпуск, но заблудились.
- Трр, стой! – остановил свою лошадь один гусар.
Ну, вот и отдохнули, - отозвался другой. – Сейчас бы найти место для ночлега, а завтра обратно придётся возвращаться.
- Ни зги не видно, какой уж тут ночлег?
- Не думаю, дорогой Сергей Павлович, вон там видите, вроде дымок.
- Так это или не так, мы сейчас узнаем. – И они поскакали на чуть различимый дымок.
Впереди показалась деревня. Постучали в ворота одного дома.
- Что такое? Кого несёт в такую погоду? – спросил дед, открывая дверь.
- Извините, мы сбились с пути и не знаем, где находимся.
- Ну раз такое дело, то пожалуйте.
Отведя коней в конюшню, они вошли в дом. Старик на первый взгляд мог показаться простеньким, но лицо его было умным, и, похоже, что этот человек многое повидал на своём веку. Одет он был по-домашнему: рубаха, жилет и поверх этого тёплый халат. Комната обставлена небогато, но и не бедно, и всюду был порядок.
Гусары представились.
- А меня зовут Афонасом, Афонас Дмитриевич.
Старик вышел, принёс бутылку хорошего вина и пригласил гостей к столу.
- Афонас Дмитриевич, а мы далеко от города?
- Далеко. В деревне Л… Переждите до утра.
После рюмочки вина путники успокоились.
- Позволь спросить, Сергей, как утебя дела с твоей молоденькой барыней? – спросил один из молодых гусар.
- Для гусара любовь – это жизнь, а женитьба – плен, - бодро отпарировал Сергей. – Брошу я её.
- Бросишь? – вдруг вступил в разговор хозяин дома. – Да как же ты можешь? – возмутился дед.
- Был я когда-то, - начал он свой рассказ, - таким же молодым, как вы, служил в гусарах и тоже говорил такие слова. Был влюблён в дочку купца, а с женитьбой тянул. Свободу боялся потерять. Вдруг полк отправили на войну. В бою я был ранен. Пролежал в госпитале. Однажды, вошёл полк в один город, и я случайно узнал, что моя Оленька живёт теперь в этом городе. Я нашёл её дом, но служанка сказала, что госпожа не хочет меня видеть. И вздумалось мне залезть к ней в окно. Увидев меня, она вскрикнула. В комнату вбежали трое мужчин. Потом я узнал, что это были её свекор, муж и наш командир, который случайно оказался у них в гостях. Так я потерял свою любовь, а за проделку с окном меня публично высекли. Не бросайте девушку. Потом, когда захотите вернуться, может оказаться, что вы опоздали.
Они легли спать, уже светало, и никто не мог забыть совет бывалого гусара.
Спасённая святыня
(автору 15 лет)
рассказ-быль
Сколько церквей возведено на матушке-Руси?! Много! И все разные. Одни известны на весь мир: Храм Христа Спасителя, Собор Василия Блаженного, Успенский собор. А сколько церквей, построенных в глубинке страны… Так церковь в селе Болтаевка относится к последним. Эта церковь была известна своим иконостасом. Центральное место здесь занимал триптих, которому жители приписывали чудотворные свойства. Хотя многие приезжие говорили, что иконы были не совсем красочные, местные жители сразу же защищали их: «Хоть и не красочные, но зато способны избавить от разных болезней и напастей!» Хорошая была церковь, но время берёт своё.
Глава первая
Разрушение
I
После трудного рабочего дня, в пятницу, в местном колхозе начиналось собрание. Из райсовета приехал человек в военной форме. На вид ему было лет тридцать пять, строгая военная выправка и серьёзное выражение лица. Все были удивлены этим неожиданным собранием, и поэтому в помещении стоял гул. Но когда все собрались, и председатель попросил тишины, голоса пришедших смолкли.
- Товарищи, сегодня к нам из райсовета приехал капитан Самойлов, - представил гостя председатель, - он прибыл для того, чтобы сообщить вам одну новость. Я передаю ему слово.
Встав капитан оправился и начал:
- Товарищи, все вы помните трудные времена, когда мы боролись за наше будущее, те военные годы, когда, не жалея живота своего, мы искореняли белое отродье, которое само душило и убивало нашу с вами Родину, - звонкий голос Самойлова на некоторое время замолчал, - и сейчас мы должны завершить это дело. Мы должны избавиться от империалистических пережитков.
В зале поднялся шумок, но капитан продолжил:
- На протяжении долгих лет наравне с социализмом жила и церковь. Но из года в год она опустошала казну страны, и из-за этого тысячи людей жили в нищете. И наша с вами задача – избавить людей от этих страданий. По всему Советскому Союзу люди уничтожат это мракобесие. А завтра и в вашем селе мы снесём с лица земли местную церковь, чтобы навеки вы стали свободными от этого наваждения! – капитан закончил свою речь и сел.
- Завтра же, - сказал председатель, - начнутся работы по снесению церкви, а на её месте будет построено здание нового магазина. Пришедшие как будто даже не поняли, что случилось, хотя и были восклики против разрушения церкви, но решение было принято, и изменить его было невозможно.
II
Заря… Одно из чудесных явлений природы. Но в столь прекрасно начинающийся день жители села Болтаевка увидят нечто страшное.
День шёл как обычно, но уже к четырём часам дня к церкви подъехала грузовая машина. Из неё вышло человек десять, один из них был капитан. Девять человек выстроились в шеренгу, а Самойлов встал напротив.
- Сегодня наша задача – вынести всё, что можно, из церкви и сжечь. А завтра же придёт техника и всё снесёт. Всем всё ясно? Тогда приступим!
Все направились в церковь. Когда они вошли, то были ошеломлены красотой помещения, его воздушностью и ликами святых, которые прямо смотрели на вошедших. Из оцепенения их вывел зычный голос Самойлова, раскатившийся по церкви:
- Начинаем!
И всё началось. Шум был слышен во всех концах села. Работающие отдирали иконы и сваливали в одну кучу, а потом выносили на улицу, где иконы разрубались в щепки и сжигались в огне. Кроме икон жгли всё, что могло гореть, шли даже святые писания. Сам же капитан собирал драгоценные вещи: золотые кубки, золотой крест с распятием Христа и с драгоценными каменьями.
А тем временем всё село знало о начале работ. Самые любопытные собрались поодаль от церкви. К вечеру, когда работы в колхозе закончились, народу у церкви прибавилось. Мимо церкви лежала дорога домой у Анны Петровны Рябовой. Поначалу Анна и не поняла, в чём дело, но потом вспомнила вечернее собрание, и ей всё стало ясно.
- Нюра, - окликнула её бабушка Марья, - ты посмотри, что делается. Не могли сделать всё по-человечески, а как изверги какие-то.
И только в этот момент Анна увидела костёр и лежащие рядом иконы. Сердце её сжалось. В голове стоял гул от ударов топора. Как зачарованная дошла она до дома.
- Глеб Яковлевич, может хватит на сегодня, ведь ещё назад надо ехать?
- Но мы не все иконы ещё вынесли, - сказал Самойлов.
- Завтра, Глеб Яковлевич.
Немного подумав, капитан согласился. Потушив огонь и собрав инвентарь, погрузившись в машину, они уехали.
III
Темнело. В каждом доме тух свет, и все ложились спать. В доме Рябовых уже давно царила тишина, но Нюра всё никак не могла уснуть, ворочалась с боку на бок. Она сама не знала почему, но то, что она увидела у церкви поразило её. «Неужели в этом пламени сгорит всё то, что помогало нам в трудную минуту, когда все молили о помощи», - думалось ей. Но она уже знала ответ на этот вопрос, и от этого ей стало невыносимо горько. Ей хотелось что-то сделать, но что?
А вот что… Нюра вскочила с кровати, быстро оделась и вышла на улицу. Она прошла всю улицу и завернула к церкви. Минуты летели незаметно. Зайдя в церковь, Анна услышала, как под её ногами зашумел мусор. Вокруг был хаос. Около неё прислонённые к стене стояли иконы. Какое-то странное ощущение испытывала Анна и, отойдя от иконы, повернувшись, вздрогнула от страха. На неё смотрел лик святой, освещённый лунным светом.
Анна подошла к ней, вся дрожа, а святая смотрела на ночную гостью плачущими глазами, и поднятые к небу руки будто тянулись к ней, прося о помощи. Идя сюда, Анна не знала, что она будет делать, но в эти минуты она поняла, что ей предстоит спасти эту икону. Аккуратно взяв её, Анна выбежала из церкви. Добежав до дома и стараясь не разбудить родителей, Анна залезла на чердак. Взяв рядом лежащий мешок, Нюра покрыла им икону, затем, спрятав её в куче тряпья, ушла спать.
IV
Проснувшись, Нюра услышала грохот на улице. Это продолжались работы по разрушению церкви. Вспомнив события прошлой ночи, Анна бросилась на чердак – икона на месте. На душе сразу стало легче. Родители только что вошли в дом:
- Знаешь, доченька, что творится-то? – начала мать. – Идём мы с отцом мимо церкви, смотрим, машин-то сколько понаехало, и вдруг крик. Это капитан кричит на одного из рабочих. Оказывается, что кто-то, видно ночью, вынес одну икону. Самойлов послал несколько человек, объехать дома самых злостных противников разрушения церкви и обыскать их. Но ничего не нашли. С этой новостью мы пошли к бабке Марье, а когда возвращались, то, проходя мимо церкви, увидели, что купол уже снесли.
В течение этого рассказа Анна была ни жива, ни мертва. Лицо её становилось всё бледнее и бледнее. Но когда мать закончила рассказ, Нюра немного успокоилась. Похитителя так и не нашли, но у этой истории есть продолжение.
Глава вторая
Через года
Прошла Великая Отечественная война, прошла Оттепель, прошла Перестройка, путчи… Но какой бы ни был век на дворе, а жизнь в деревне идёт своим умеренным шагом.
I
Село Болтаевка в наши дни. Мало, но, в то же время, и много чего изменилось в этой деревне. Недавно на одной из улиц загорелся дом. Пламя занялось так сильно, что «красный петух» перешёл на другой дом.
- Спасайся!
- Туши!..
Вся деревня сбежалась к пожару. А пламя всё ближе и ближе подходит к дому старухи Рябовой, Анны Петровны или бабушки Нюры, как её любили звать на селе. Услышав шум, Анна Петровна выбежала на улицу. Её взору предстали ярко-жёлтые языки огня, которые поедали крышу её сарая. Что-то причитая, бабка кинулась в дом. Взяв из красного угла икону, она стала нашёптывать молитву, а затем крестить иконой пламя. И… чудо, будто невидимая рука отвела языки огня и стала волочить их обратно по крышам от бабкиного сарая. Вскоре пожар был потушен.
II
Свидетелями этой сцены стали несколько мужиков, которые, забеспокоившись за бабку, перелезли через забор и увидели, что она стояла на коленях с иконой в руках. Открыв калитку во двор, они позволили увидеть это и другим.
После этого её знакомые часто говорили:
- Такую историю да в газету бы!
- Куда уж там, - отвечала Анна Петровна.
В калитку дома бабки Нюры постучали два человека. Выйдя на улицу, бабка поинтересовалась:
- Кто там?
- Здравствуйте, мы из газеты.
Открыв дверь, Анна Петровна увидела мужчин.
- Вот наши удостоверения.
Убедившись, что это не розыгрыш, бабка Нюра пустила их в дом. Когда они вошли в комнату, то увидели икону.
- Это она? – спросил один другого, держащего фотоаппарат. – Как она прекрасна!
- Анна Петровна, - начал другой, - нам сообщили, что у вас есть чудотворная икона. Не можете ли вы рассказать о ней, как она у вас появилась, что вы о ней знаете?
Журналисты Анне Петровне понравились, они были очень обходительны и вежливы.
- Ярой сторонницей веры меня нельзя бы назвать, - начала бабушка Нюра, - но…
Когда гости стали уходить, фотограф дотронулся до иконы:
- Невероятно! От неё исходит тепло!
Второй корреспондент тоже прикоснулся к святыне:
- Действительно, это просто невозможно!
* * *
Через неделю Анна Петровна увидела газету со статьёй о ней, которая называлась «Спасённая святыня». Так же в газете была фотография, где она стояла рядом с иконой.
Ну что, мы покидаем славное село Болтаевка, прощаемся с Анной Петровной Рябовой и со спасённой иконой, которая даже не потускнела за годы. проведённые на чердаке.
(Написано на станции Безводовка
во время летних каникул
26 июля – 26 августа 2000 года)
Матвейка
(автору 14 лет)
Эта история произошла в одной из брянских деревень, в сентябре трудного сорок второго года, когда уже был собран урожай с полей, и рабочим колхоза «Красный Октябрь» оставалось только ждать новостей с фронта.
Председатель колхоза Силантий Назарович – человек пожилой, но несмотря на возраст работал, не покладая рук, и требовал этого же от других. Каждый в деревне знал тяжёлый характер председателя, поперёк слова ему не говорили.
Но однажды под тяжёлую руку председателя попал тринадцатилетний мальчишка Матвей. Ещё до войны Матвейка пас колхозных коров и в один из жарких дней заснул под тенью старого дуба. В это время самая любопытная корова, отойдя от других, заблудилась, только к вечеру её нашли.
Силантий Назарович был вне себя от гнева:
- Этого мальчишку… этого раззяву больше и близко не подпускать к коровам!
С тех пор и пошла вражда между ними. Сначала при виде мальчишки Силантий Назарович отпускал колкие фразы, а Матвей терпел. Но потом и он стал отвечать обидные слова.
Матвейка жил вместе с матерью, и, конечно же, ей было не приятно, что председатель не взлюбил её сына. Отец – на фронте, и Матвей в доме был за хозяина: приберёт в доме и во дворе, зимой чистит снег, рубит дрова… Ну а мать весь день в колхозе, приходила она уже к ночи. Когда Акулина просила председателя, взять Матвейку обратно в колхоз, он отвечал:
- Никогда! Мало того, что раззява, он ещё и на язык остёр.
Наступил обычный новый день. Матвейка, пожевав корку чёрного хлеба, пошёл в лес за хворостом. Лес был дремуч, но Матвейка очень хорошо знал этот лес; ведь ещё до войны отец всегда брал его с собой и показывал каждую часть леса, каждую тропинку. И вот, набрав хвороста, он, посвистывая, шёл домой. Вдруг он услышал странный приглушённый звук. «Что это? На птиц не похоже…» - пробравшись сквозь орешник, он увидел костёр на большой поляне и очень много людей, в военной форме. «Наши!» - подумал Матвей. Солдаты сидели у костра, ели что-то из своих жестяных посудин, о чём-то разговаривали, чувствовался запах дыма и папирос.
И вдруг Матвей увидел того, кого никак не ожидал.
- А этот что тут делает? – спросил сам себя Матвейка, когда увидел Силантия Назаровича.
Но не успел он и повернуться, как на него навалилась огромная собака, с оглушительным лаем.
- Полкан, что с тобой? – раздался чей-то голос.
Все солдаты бросились к собаке. Полкан гордо восседал на своей жертве.
- Полкан! Ко мне! – приказал один из солдат, и собака покорно подошла к хозяину.
Матвейка, полуживой-полумёртвый, встал с земли. К образовавшейся толпе подошёл Силантий Назарович и ещё один человек, видимо, самый старший по званию. Глаза председателя явно не предвещали ничего хорошего.
- Как ты тут очутился? – сказал он, сердито обращаясь к Матвею.
- Как, как… шёл по лесу и набрёл.
- Товарищ майор, не верьте ему, он прохвост!
- Как тебя зовут? – спросил майор.
- Матвей.
- Так вот, Матвей, что ты нас тут видел, никому не говори.
- Хорошо, - Матвей кивнул головой.
- Ну тогда иди домой.
Матвей никому не рассказывал об увиденном в лесу. И вот, через два дня после того происшествия, Матвей, как всегда, пошёл в лес за хворостом. Набрал и уже возвращался домой, вышел из лесу и полностью был погружён в свои мысли, пока его взгляд не поднялся от пыльной дороги.
В деревне творилось что-то непонятное… Немцы! Матвейка бросился опять в лес, к той самой поляне, и закричал изо всех сил:
- Немцы в деревне!
Солдаты обступили запыхавшегося мальчика. Кто-то вызвал майора. Тот, положив свои руки на плечи Матвею, спросил:
- Сколько их?
- Много! У них мотоциклы…
- Боевая готовность! – объявил майор. – Хорошо бы заманить их в лес, - размышлял он.
- Я, я заманю их в лес, - ободрился мальчик, - я лес знаю, я ребёнок, мне поверят.
- А что, это неплохо придумано, но ты справишься?
Матвей кивнул головой. И уже через несколько минут Матвейка бежал в свою деревню, пока какой-то громила, с автоматом и в чёрной фашистской форме, не остановил его. Он привёл его к центру улицы, где были собраны все жители деревни, и один из немцев, с плёткой в руках, что-то говорил.
Он подошёл к Матвею, подняв плёткой его подбородок, спросил:
- Кто ты?
- Матвей… местный…
Он толкнул его:
- Встань в строй! – и продолжал:
- По нашим данным, здесь в лесу находятся остатки вашей армии. Кто проведёт нас к ним, тот получит награду.
- Я могу помочь вам! Я видел их в лесу! – это был Матвейка.
Из толпы на него смотрели озлобленные глаза председателя.
- Ты? Хорошо! Только ты очень мал. Для надёжности мы возьмём ещё одного. И это будешь ты, - он ткнул в председателя.
Сколько раз ходил Матвейка в лес, и он радовал его, а сейчас в воздухе царила какая-то тревога. Силантий Назарович пытался увести немцев с правильного пути, но Матвейка поправлял его. И вот она - знакомая поляна. Тишина! И вдруг со всех сторон раздались оглушительные выстрелы, с криками «Ура!».
Матвей едва успел пригнуться, но одна шальная пуля, просвистев, попала в грудь.
Немцы были разбиты.
Силантий Назарович никак не мог встать с колен и отпустить из своих рук тело мальчика.
- Раззява! – сказал он, и слёзы полились из его глаз. Но вдруг свисающая рука Матвея чуть заметно сжала в кулак уже чёрную осеннюю траву.
Театральная премьера
(автору 12 лет)
Вечер. В театр заходит множество людей. зрители отдают свои шубы в гардероб и идут занимать свои места в концертном зале. А за кулисами – суета: все бегают, ворчат, хватаются за головы и опять убегают. Режиссёр смотрит на декорацию - всё ли на месте? Вдруг видит, что одного предмета нет. Он взялся за голову, поворчал и убежал. Через минуту он говорил с одним из рабочих, который расставлял предметы.
- Где, где часы с кукушкой, а? Я тебя спрашиваю! - крикнул режиссёр.
- Как где, на стене, - в недоумении ответил служащий.
- Если б они там…
Вдруг рабочий схватился за голову и убежал. Прибежал он через минуту, с часами в руках:
- Куда?
- Идём быстрее вешать, - ответил режиссёр.
Они взяли молоток и гвоздь, побежали вешать.
- Куда? Сюда?
- Да нет же, вот сюда.
- Ну, прибил? – спросил режиссёр.
Служащий мотнул головой и убежал. Оставшись один, режиссёр вздохнул с облегчением.
Зрители уже начали суетиться: будет ли спектакль? Автор пьесы сел в ложу. Какой вид был у него! Глаза чуть выпученные, волосы взъерошены.
Вот занавес открылся, и спектакль начался. На сцену вышли Дарья и Клим. Клим от волнения потерял на несколько секунд дар речи, у него выступил пот, но никто этого не заметил. Суфлёр шептал:
- Здравствуй, Дарья! Как дела?
Клим наконец произнёс:
- Здравствуй, Дарья! Как дела? Как живёшь, а-а-а?
Дарья ответила:
- Я?.. Это… Хорошо-о-о.
Дарья заметила, что Клим в плаще, а по пьесе, он должен прийти без плаща, а потом снять его с вешалки и надеть его. Она не знала, как сказать ему об этом, но всё же попробовала:
- Клим, а вы снимите плащ, снимите, ага..
Клим подошёл к вешалке и повесил плащ.
Дальше всё шло, как нельзя лучше. Диалог Клима и Дарьи удался, если не считать начала. Прошло ещё три явления, и все они были хороши. Но пятое явление предвещало невероятное.
В пятом явлении должен был состояться диалог Клима и Юрия в той же комнате. Но Клим должен был прийти в плаще, а где его взять, он же на вешалке.
Когда автор увидел это, он прогнал в своей голове сюжет дальше и… чуть не взвыл. Он так выпучил глаза, глядя на сцену, что казалось, они вот-вот вылезут из орбит.
- Боже, о Боже! Какой провал! Боже! – так и толкало у него в голове.
А момент подходил всё ближе и ближе.
Режиссёр сидел на стуле и читал эту сцену. И вдруг он вскочил, как ужаленный. А зрители спокойно смотрели пьесу.
Когда кончилось четвёртое явление, на сцену вышла служанка. Она спокойно подошла к вешалке и взяла плащ. Явление спасено! Но автор чувствовал, что это не последняя ошибка актёров. Он решил спрятаться за кулисы, иначе все недовольства посыплются на него. Он нашёл какой-то ящик и спрятался в него. Ему казалось, что прошёл уже час, второй, третий… Автор высунул голову и, подумав, что всё кончилось, спокойно пошёл к сцене.
И вдруг один из артистов крикнул:
- Вот он автор!
Его сразу поймали. Автор сопротивлялся, но его звали на сцену. На него обрушился настоящий шквал аплодисментов. Автор кланялся вместе с актёрами. Потом все актёры уже разошлись, а его всё вызывали и вызывали на сцену зрители.
«Пожалуй, завтра начну новую пьесу», - подумал он и с очень довольной улыбкой ушёл.
Дневник друга (Записи последних лет жизни)
(автору 11 лет)
29 ноября 1798г
Сегодня у меня был трудный день. из-за малого жалованья я ушёл с работы. Дома я поссорился с женой.
30 ноября
Проснулся я по привычке в семь часов. И только минуты через две я понял, что идти мне не куда. Но я всё же встал, провёл утро, как всегда. Объяснив жене, что я ухожу искать новую работу, я ушёл.
Ходил я долго, пока не наткнулся на одну работёнку. Эта работа заключалась в том, что я должен был возить на телеге пшеницу в пекарню. Жалованье меня устроило, и я согласился. Домой я пришёл только через четыре часа.
С 1-го по 27-е декабря
Все эти дни я работал и работал. Но всё это мне надоело. Работать трудно: то слякоть, то снег… Мне опять пришлось уйти. Жена меня поддержала, полностью согласившись со мной.
С 28-го по 31-е декабря
Я простудился. Все три дня я просидел дома. Всё думал, как мы будем жить здесь? Пожалуй, надо уехать сразу же 2-го января.
1 января
Весь день я носился с одной мыслью: здесь больше жить нельзя. «Дальше так продолжаться не может», - твердил я себе.
Жена волновалась и задавала вопросы.
Я сообщил ей, что завтра собрался уезжать, и мы стали собираться.
2 января
Сегодня мы поехали в Париж, во Францию. Кучер нам очень надоел. Когда мы хотели спать, он нас мучил вопросами.
Деньги на поездку мы откладывали, к тому же мне одолжил немного мой старый знакомый.
3 января
Мы приехали в Париж. Неужели я в Париже?!
Неужели я начал жить и дышать?
В руки попался некий Дмитриев – «Журнал путешественника». Забавно!
С 4-го по 9-е января
Устроились в какой-то гостинице. Начали вновь изучать французский.
Устраивались на работу.
Жена устроилась швеёй. Там были и русские, и французские, и австрийские работники, желающие получить работу.
Я устроился кучером.
Денег нам на жизнь теперь будет хватать.
Записи не велись в течение 2-х лет.
13 января 1800г
Только сегодня узнал о смерти великого полководца Суворова. На душе у меня скребли кошки.
14 января
Заболела жена. Я попросил у хозяина, чтобы он отпустил меня с работы, поухаживать за больной женой. Но он не согласился, разгневался на меня и меня уволил.
21 января
Сегодня моя жена окончательно поправилась и пошла на работу. А я начал опять искать себе работу. Но так ничего себе и не нашёл.
22 января
Подхватил воспаление лёгких.
С 23-го по 27-е января
Лежу в горячке.
28 января
Доктор сказал моей жене, что всё кончено. Они говорили в соседней комнате, говорили тихо, но я подслушал.
29 января
Я признался жене, что подслушал, что всё знаю, знаю. что я умру. Она убежала со слезами.
На следующий день Нина Степановна вошла в комнату мужа и увидела его мёртвым. В руках у него был дневник.
Она со слезами написала:
30 января
Он умер. Я похороню его в России. Его жена.
Ёлка
(автору 14 лет)
В каждом деревенском доме с их жителями случаются разные случаи. Так вот, и семья Избушкиных этим не отличалась.
Николай Алексеевич Избушкин – глава семьи. Если он кому-то понадобится, его можно всегда найти на печи. Лежит и ноги лишь то так поставит, то этак. Если сделает какое дело, то будет вспоминать его, как самое главное в жизни.
А жена его везде успеет: и за водой сходить, и дрова принести, и еду приготовить; а иногда и детишки помогут.
Однажды жена решила поручить своему супругу дело всей его жизни:
- Эй, лежебока, зима ведь на дворе. Новый год скоро, а ёлки нет. Слезай с печи и в лес иди.
- Ох-хо-хо, - только и смог проворчать Николай Алексеевич. Надев валенки, телогрейку и шапку, прихватив с собой перчатки, пошёл за топором.
И вот он идёт в лес. Первая ёлка – не понравилась, вторая – не понравилась, третья, четвёртая… Всё не нравились. А на небе уже тучи сгущаются, снег поднимается и играет в воздухе. Но Николай Алексеевич ничего этого не замечает, идёт дальше.
И вдруг… Вот она! Остановился Николай Алексеевич, походил вокруг неё. Эх и дивная ёлка, высокая, широкая! Раздались звуки топора, шум падающей ёлки. Тогда лишь заметил Николай Алексеевич, что метель начинается.
- Ух, нужно домой быстрей!
И стал тянуть ёлку. А она тяжёлая, да не удобно нести. Так всю дорогу он нёс её и охал, пока не дошёл до дома. Навстречу ему выбежала жена:
- Боженьки, где же ты был? Тебя только за смертью посылать… Ой, а ёлка-то какая! Неси её в дом.
Но, вспомнив, как он, Николай Алексеевич шёл по сугробам, в метель и тащил такую тяжесть, он поленился и не захотел нести её ещё.
- Нет, оставим во дворе. И ничего не говори, я сам знаю, что делаю, - и пошёл в избу.
На следующее утро Николай Алексеевич проснулся с простудой и с очень плохой новостью: ёлку украли. Но вместо огорчения Николая Алексеевича охватил смех:
- Эх, м не повезло тому, кто украл ёлку. Тащить такую тяжесть в метель, ночью, по сугробам! Хо-хо-хо.
Кража сразу забылась. Но не прошло и полдня, как дети прибежали с шумом в дом.
- Папка, папка, там на дороге ёлку чью-то нашли.
Сопя и бормоча, Николай Алексеевич слез с печки, на бегу натянул валенки, выбежал на улицу.
В сугробе лежала ёлка – та, которая была украдена ночью.
- Не выдержал, бросил… А я смог! – сказал Николай Алексеевич. – И почему у нас так завелось, что от дураков все страдают?
Случай из жизни Юрия Фёдоровича Галстука
(автору 11 лет)
Посвящается другу Диме.
Мой Димка – друг!
Ты помнишь
детские года, когда
играли в догонялки мы
играли в прятки?..
Выросли сейчас
прими ты в дар
вот сей рассказ.
Читай и наслаждайся
знай
писал его я для тебя
твой вечный
друг Максим
Юрий Фёдорович жил в трёхэтажном доме, недалеко от дома культуры. Человеком он был рассеянным и чуть педагогичным. Некоторые люди говорили, что он был скрягой, и это действительно было так. Рассеянность преследовала его везде: он мог задуматься в магазине у прилавка, когда была его очередь, засмотреться на голубей и врезаться в столб фонаря… Но все так привыкли к этому, что даже не обращали внимания на него. Он менял своё настроение ежеминутно: то он расплывётся в улыбке и сядет мимо стула, то сразу сделает серьёзный вид.
Он был среднего роста, полноват; чёрные волосы, которыми он гордился, он держал в порядке. Был женат на Лене Яковлене Шизык уже двадцать лет. Они любили друг друга, часто сходились в мнениях. Но если вдруг случались разногласия, они спорили, не жалея рта. Их слышал весь дом и все, кто находились на улице. Прохожие говорили:
- Они не поделили что-то? Надо же, ну и пара!
Так, именно так, протекала жизнь Юрия Фёдоровича и Лены Яковлены.
Был ноябрьский день. Начало дня было самое обычное и такое же, как все. Юрий Фёдорович встал, оделся, умылся и делал всё, как обыкновенные люди. На завтрак Лена Яковлена приготовила два варёных яйца, которые красовались на тарелке, кусок копчёного сала, сметану и чёрный хлеб. На середине стола расположилось блюдце с чесноком, солью и перцем. Только что закипел чайник, и в стаканы налился чай.
Но позвольте, мой любезный читатель, описать кухню, где проходил завтрак.
Эта комната, вернее комнатушка была очень тесной, с единым окном, которое освещало кухню. Сама кухня была вся белая: стол белый, раковина белая, пол и потолок белые, полки и те все были белые, холодильник белый, только провод от лампочки был чёрный. Стол стоял у левой стены, холодильник справа. Стол, извиняюсь, столик был очень маленький. Когда семья ела, самовар убирали на пол, чтобы было больше места, а после еды ставили обратно, для красоты, хотя самовару было уже тридцать лет.
Юрий Фёдорович заходит на кухню с газетой и со словами:
- Ну и дела!
Кладёт газету на стол.
- Куда ложишь? Убери, места мало! Туда поставишь бокал. Убери!
- Ну ладно, - и со вздохом выкидывает газету на пол.
Пять минут наша пара тихо ест, только слышны почмокивания Юрия Фёдоровича. Тут Лена Яковлена вдруг взглянула на мужа и чуть загадочно посмотрела на него. Юрий Фёдорович ел и не замечал взгляда своей любимой. Он ел, ел, увлёкшись своими мыслями. Потянувшись за солью, он увидел взгляд жены. Юрий Фёдорович застыл и смог проговорить только одно: «Чо?» Но Лена Яковлена не ответила.
- Чо? – спросил он ещё раз. – Что уставилась? Что за двадцать лет не нагляделась?
Молчит, молчит Лена Яковлена и всё так же смотрит.
- Боже, ну скажи же, что случилось? – не унимался Юрий Фёдорович.
- Знаешь, Юрий, что-то в тебе изменилось…
- Что во мне могло измениться? – лихорадочно спрашивал Юрий Фёдорович.
- Что-то в лице…
- В лице? Этого ещё не хватало.
- Точно, в лице… Волосы!
- Волосы?
- Да, да, волосы. Они у тебя по краям постригнуты, а наверху – прямо джунгли.
- Какие волосы, как… какие джунгли? – так и кипел Юрий Фёдорович, вскакивая со стула и подбегая к зеркалу.
- Да ты пощупай и всмотрись, - утверждала Лена Яковлена.
- Да ничего тут нет, - заключил Юрий Фёдорович, отойдя от зеркала, зашёл на кухню и сел.
- Ну что, убедился? – торжествуя, промолвила Лена Яковлена.
- Да-а-а, - тихо сказал Юрий Фёдорович.
- А то: «нет, нет; свои волосы берегу, они у меня под присмотром…» Теперь иди в парикмахерскую.
- Но ведь…
- Никаких «но». Иди!
- Я лучше сам себя постригу, так дешевле.
- Никаких «сам», только волосы искромсаешь. Иди в парикмахерскую, там из тебя красавца сделают.
- А такой я тебе больше не нравлюсь?
- Господи, что за ерунду мелешь, конечно нравишься.
- Но, а почему ты заметила именно сегодня?
- Потому, что ты вчера сам не заметил.
- А-а-а, - протянул Юрий Фёдорович.
Помолчав, Лена Яковлена сказала:
- Доедай и иди в парикмахерскую.
- Спасибо, я уже не голоден, - тихо ответил Юрий Фёдорович.
- Ну тем более, тогда иди сейчас.
- Сейчас? – жалобно переспросил Юрий Фёдорович.
- Да, да. сейчас, - сказала Лена Яковлена и стала убирать со стола.
Юрий Фёдорович встал и пошёл, как привидение, переодеваться.
Тут мы и прервёмся. Думаю, вас мучает вопрос: почему Юрий Фёдорович так боялся стричь свои волосы. Как я уже говорил, наш дорогой Юрий Фёдорович держал свои волосы в порядке, и этим он хвастался. Выйдет на лавку к старикам и начнёт говорить о житие бытие. Заведут разговор о деньгах, начнут жаловаться, а Юрий Фёдорович тут как тут:
- А я вот экономлю деньги на стрижке, не хожу в парикмахерскую, хоть рубль да и сэкономлю. А что? волосы у меня в порядке. Нет скажете?
Всё это было ясно, как день, потому что это он не переставал повторять. И станет большим позором, если кто узнает, что самого Юрия Фёдоровича Галстука подстригли.
«Боже, какой позор, если все узнают, что я подстригся. Засмеют, засмеют на весь двор. Нет, я сам виноват, что просмотрел. А то, что я говорил всем, что я экономил, это правильно, да, правильно».
Он надел то, что надевал на праздники, - белую рубашку, серые брюки и пиджак, шляпу, пальто и лакированные ботинки.
Взяв деньги, он со страхом вышел на улицу. Посмотрев, нет ли знакомых, Юрий Фёдорович быстрым шагом пошёл в парикмахерскую.
«Ой, только бы не встретить кого-нибудь», - только эта мысль была у него в голове.
Но вот оно красное двухэтажное здание. Как не хотел заходить туда Юрий Фёдорович. Никогда он так не боялся. Потихоньку поднявшись по ступенькам и подойдя к двери, он зажмурил глаза и вошёл туда…
Открыв глаза, наш герой увидел перед собой трёх мужчин и женщину, которая стригла одного. Собрав всю смелость, Юрий Фёдорович спросил:
- Кто последний?
- Я, - ответил черноволосый мужчина.
Вздохнув, Юрий Фёдорович сел. Посидев минут двадцать, он порядочно утомился и хотел уже уйти, но вспомнив свою жену, он, едва привстав, автоматически сел. И тут ему на глаза попалась табличка, на которой было написано: «парикмахерская работает с 8 до 19, обед с 12 до 13, суббота до 13, воскресенье выходной».
Юрий Фёдорович так и подпрыгнул от радости.
- Сегодня же суббота, - сказал он сам себе и бросил свой взгляд на настенные часы. До часу оставалось десять минут. И хотя парикмахер стригла уже последнего, Юрий Фёдорович уже точно знал, что сегодня подстригаться он не будет. «Ещё чуть-чуть, и у неё кончится рабочий день. А до понедельника я уж придумаю что-нибудь», - ликовал Юрий Фёдорович.
Вот так. Много ли нужно человеку для счастья?
***
(автору 12 лет)
Гремит гроза и льётся дождь
Как будто кто-то в небе плачет
Как будто кто-то там страдает
И нет спасенья никакого.
А ветер будто бы изгнанник
Бежит куда-то, чтоб укрыться
А вместо голубого неба
На небе чёрный мрак витает.
В нём краски яркие природы
Сменила смазанная грязь
Вся грусть и вся его печаль
Каскадом падает на нас.
***
(автору 12 лет)
Война, где люди погибают,
страшнее всякого огня
твердите вы, что миру-мир,
я с этим истинно согласен,
но если вдруг на вас
ваш злейший враг наступит,
войне ответите войною вы…
Конечно, мать родную
надо защищать, и все же
в переговоры мира тоже
уверен, - надобно вступать.
***
(автору 12 лет)
Люблю бродить я
В чаще звонкой
В весенний дождь
Весенним днём,
Где влажный воздух
Так прекрасен,
Что забываешь
Обо всём.
Сон
(автору 12 лет)
Приснилось мне,
Что я в раю,
Но рай не в небе,
На земле.
Ушла вся нечисть
В ад поганый,
А нас оставила
В рае.
Все люди веселятся,
Забыв про боль, печаль,
Весёлый детский смех
Всю душу заливает.
Но вот и сон мой
На исходе,
Хоть это снилось мне
В столь трудный день.
Лес
(автору 12 лет)
Лес стоит, как околдован.
Белый снег и тут и там,
Он по сучьям и кустам…
И лошадка волочит
Нас в телеге за собою.
Лес зелёный или жёлтый…
Время быстро так проходит.
То ли лето, то ли осень
Не поймёшь…
Когда уходит?
***
(автору 12 лет)
Белеет парус в гриве волн.
Бросает корпус корабля.
Всё ближе, ближе к брегу он.
И вот уж долгожданный час:
Играет маленький оркестр
На пристани большой,
На берегу встречают дети, жёны…
По трапу сходят моряки,
Неся в сердцах корабль свой,
Мечтая завтра снова выйти в море.
Таня
(автору 12 лет)
Друзья, я историю вам расскажу,
Она так грустна и печальна:
Однажды в безлунную тёмную ночь
Бродила по городу Таня.
Глаза её красные были в слезах.
Причина-то в чём её горя?
Ответ на вопрос сей
Я дам вам, друзья,
Выслушайте, не споря.
На свете она осталась одна
Без тёплого дома и крова:
Отец у неё погиб на войне,
Мать скончалась при родах.
А что дальше случилось с нею,
Я понятия не имею.
***
(автору 12 лет)
Литературная страна,
Где Пушкин, Лермонтов и Гоголь
Писали прозу и стихи.
Где критики строги…
Писали всё и обо всём.
Торжествовал сатиры мир.
Но все герои
Литературной той страны
Простые люди и рабы.
***
(автору 12 лет)
Жил да был на свете рыцарь,
Бледный и худой,
Но в душе герой.
Жил он бедно, без жены.
Но однажды без нужды
По уши влюбился.
А влюбился он в княжну –
Первую девицу.
Все мужчины перед ней
Припадали ниц.
Та кричала: «Вон пошёл!»,
Хохоча над ними.
И с померкнувши лицом
Уходил мужчина.
«Дон Кихот» собрал все силы
И отправился к княжне.
Но ждала его всё та же
Участь, как и всех.
Дуэль
(автору 12 лет)
Стоят два человека,
Угрюмы лица их.
Один вдруг восклицает:
Первый:
Вы оскорбили честь мою.
Возьмёмте пистолеты,
Пойдём стреляться в поле.
Второй:
О, если вы хотите так дуэли,
То отказать я вам не в силах.
По секунданту скоро себе наняли
И в поле чистое тот час отправились.
К дуэли всё уже готово,
Сказал второй:
Второй:
Прощай, мой друг,
Ты у меня шестой.
Раздался выстрел!
Что ж за картина тут у нас?
Второй лежит, не шевелясь.
А первый, радуясь в душе сказал:
Первый:
Вот и конец тебе настал.
Ты первый у меня.
***
(автору 12 лет)
Любовь придёт к тебе внезапно,
Не жди её и не зови.
Лишь принесёт тебе несчастье…
Пока живи себе, живи.
О, как прекрасен был тот миг,
Когда увидел я тебя,
И память потупилась вмиг,
В сердечный колокол звеня.
Ты так мила, так грациозна!
И все смотрели на тебя.
А ты не обратила взора,
Прошла ты около меня.
И аромат твоих духов
Остался в памяти моей,
А также губы и глаза
Забыть не в силах я теперь.
***
(автору 12 лет)
Ты сейчас в другом краю,
Вспоминай меня.
Вспоминай мою любовь,
И забудь лишь грусть.
Не думай больше ни о ком,
Ты думай обо мне.
Мы снова встретимся с тобой
В стране твоей чужой.
……………………………..
Прошло с тех пор так много лет
И ты пришёл ко мне.
«О, Боже! Как ты постарел!» -
Заныло в голове.
После боя
(автору 12 лет)
Ночь. Луна, спрятавшись в свой мрачный дом,
покрыла тёмным мраком священную землю.
У дерева, склоняя свою младую голову,
сидит и стонет воин.
В бою он храбр и отважен был,
но проклятая шальная пуля
поразила бравого солдата.
Теперь, облокотившись о дерево,
сидит он раненый в спину.
Орёл кружит над головой его и ждёт,
когда он умрёт.
Съёжившись в тумане, солдат бормочет
песнь военную свою.
Уже заходит солнце, а солдат всё сидит
и стонет от тяжёлой раны.
Орёл всё летает и свою
песнь орлиную поёт.
Солдат прожил ещё немного,
но, не стерпев боли адской,
погиб, как полагается солдату.
Орёл, спустившись на землю,
чуть потоптавшись,
начал ужасную трапезу свою.
Странник
(автору 12 лет)
Я сижу у окна,
Я смотрю сквозь стекло.
И грезится мне, что я вижу его.
Он с длинною палкой, с седой бородой.
Он в дряхлой одежде и с болью большой.
Он много ходил: по горам, по степям.
Он плавал по рекам, ходил по морям.
Он много услышал, он много узнал.
Он жрец, он мудрец, он скиталец.
Рассказ
(автору 12 лет)
Я хоронил вчера поэта,
Как будто был в тумане я.
Я скорбь испытывал при этом.
Так горько плакали друзья.
Он был Державин наш и Пушкин
Писал он смело, не боясь
Задеть дурного человека,
Над злобою его смеясь.
Он правду, как гречанин Зевса, возвышал,
Она ему всего была дороже.
Его душа была чиста, словно кристалл.
К себе всегда он относился строже.
Он был незаменим, его стихи –
Экран, в котором можно видеть всё.
В его стихах природа, и любовь,
И честь, и нежность… Стоит ли ещё?..
В его пере была невиданная мощь,
И с помощью его писал он мощно.
Увы, он больше не напишет тех стихов
Свою последнюю он в них поставил точку.
Я вспомнил детские года,
Они умчались в никуда.
Увы, нам их не возвратить,
В сердцах опять не воскресить.
Я вспомнил университет
И дым запретных сигарет.
Ты встретил там любовь свою,
Её ты звал Голубкою.
Сейчас лежишь ты в той могиле,
Над нею памятник в цветочках.
На стенке – буквы золотые:
«Я был, я есть, я буду! Точка!»