Утонула звезда в обмелевшем пруду.
Стали ветви деревьев черны...
Заблудился во тьме в полусонном саду
бледный призрак старухи-луны.
Паволокой глаза: в них слеза-бирюза...
Гладит ветер седые виски.
Обнажилась сухою корою лоза -
сердце лунное сжало в тиски...
Там где темная ночь, там где тихая гладь -
млечный путь разгорелся огнем.
И садится Луна у пруда помечтать:
все о нём, и о нём, и о нём...
Забывает о том, что стара и бледна;
что седа будто снег или дым.
В эту темную ночь прозябает одна
у холодной от стужи воды...
Как проклятье богов: меж лесов, меж лугов
им не встретится в небе на миг.
Он живет у далеких, крутых берегов.
Он такой же бездомный старик.
Он встает на заре. Поднебесным костром
начинает пылать новый день.
И который уж век видит, как за углом
исчезает возлюбленной тень...
И поджечь бы до тла этот мир от тоски!
Разрубить бы огнем и мечом...
Только жаль - ведь на поле растут колоски...
горячо будет им...горячо...
Бог придумал исконно жестокую казнь,
пострашнее морозов и вьюг:
и она не придет, и ее не украсть -
заколдованный, замкнутый круг.
В отгоревшей золе, и в полуночной мгле
между ними - дороги стеной.
Мы не встретимся больше на этой земле,
как не встретится солнце с луной...