Тиберий мёртв, дворец его как склеп,
Плебеи растянулись по дорогам,
Как скользкая холодная змея,
Опасная лишь до поры, пока
Не промочила поутру фалерном
Свою тугую ссохшуюся глотку.
Меж двух фонтанов спит легионер
Весь в шрамах и буграх, как носорог,
Что пыль взметал с арены Колизея,
Но был разорван львами на куски.
Теперь он пребывает в отпуску,
Вернувшись из Египетских походов,
И до апрельских ид ему грозят
Вино, гетеры, кости, вот и всё,
Что в дар принёс свалившейся свободе.
Чего он боле может вознести
Ей, на её трагический алтарь?
Бравурный блеф пред грозною судьбой,
Черты, застывшие, как каменная маска,
И это всё, что носит он с собой.
Величье Цезаря его не вознесло,
Лишь факелы на время оживят
Его лицо, но это ненадолго,
И появленье скромное Авроры
Наутро восстановит Status Quo.
Над ним стоят на страже кипарисы,
Журчит вода, поёт скворец в саду
Ближайшего богатого поместья,
И всё же что-то в воздухе витает,
Какой-то лёгкий смутный аромат.
Но обонянье граждан притупилось,
А всех гусей изжарили сегодня
К великой, долгой, неизбежной тризне.