А знаешь, Эрик… туда нырнуть и задохнуться,
Как на мокрых простынях в лихорадку в омут сновидений,
Как провести обожженной рукой по осколкам блюдца,
Как в глаза солнца свет… и сильная мигрень… и нет тени.
Ты знаешь, Эрик, мы ведь сами так хотели.
А помнишь, Эрик, падать не больно…
Как сотни капель, разбиваясь об асфальт, в холодный ливень,
Как в тюремных камерах с приговоренными мечтать о воле,
Или жестокостью детей быть мухой с оторванными крыльями…
Ты помнишь, Эрик, мы ведь сами всё убили.
Ты веришь, Эрик, что это наша свобода?
Как обезумевший от боли загнившие раны известью очищая,
Быть марионеткой на вырванных венах ведомой кукловодом…
Каких усилий стоит, вопреки всему не возвращаясь,
Вместить всю ненависть и боль в короткое «прощаю»…