Какой-то сломанный, выдохшийся, чуть-чуть неправильный -
"И почему меня мать не любит, ведь я же праведный?
Я ведь стараюсь быть лучше прочих, в петлю не лезу,
Только хорошее делаю, только честное!
Я ведь веду себя словно джентльмен, пэр английский,
Гадостей в спину не говорю, уважаю близких,
Коих, увы, немного, но, может быть, это к счастью.
Может быть, мир не хочет, что бы я был частью
Чего-то целого, может, я просто не заслужил?
Редко молился и часто точил ножи,
И, говоря откровенно, почти не жил, а существовал,
Может быть, я все еще слишком мал?".
Какой-то бессмысленный, неаккуратный, читай - бракованный
Мальчик идет к костру, улыбаясь скованно,
Медленно переступает, выпрямляет спину и повторяет:
"Он говорил со мной. Вы же знаете, что Он знает.
Вы же боитесь Его до нервных судорог, до мелкой дрожи,
Он же вас знает от мозга костей до следов на коже,
Каждого! Каждый ваш выбор, каждое слово, каждое "я хочу",
И ваши ошибки, за которые я плачу.
Даже твои, мама, грубости, мечты о хорошей дочери -
Все, что ты шепчешь глубокой ночью,
Радуйся, мама! После меня тебе даже дышать станет много легче,
Только, пожалуйста, вытерпи этот вечер".
Какой-то излишне красивый, вычурно-светлый, почти прозрачный,
Мальчик смеется в толпу холодно и мрачно,
И вместе с первыми искрами в Небо шепчет в полубреду
"Боже, мне страшно". И Бог говорит ему: "Я приду".