Площадь Синьории. Вечер. Взгляд мраморного Давида застыл на моей усталой походке.
-Чего уставился? Ты всего лишь кусок камня. Неотёсанный символ республики. Стоишь тут сутками напролёт, показываешь себя зазевавшимся туристам. Постыдился бы.
На площади было тихо и безлюдно. Лишь где-то на окраине слышался звук заведённого скутера. Я продолжал вести разговор.
-Непригоже вот так застаиваться, Давид. Птицы испражняются тебе на голову, а ты стоишь непоколебимо и угрюмо. Взмахнул бы рукой, дал волю эмоциям! Жизнь полетит в другом русле, уверяю тебя.
Раздался вой сирены скорой помощи.
-Жизнь идёт, люди умирают, рождаются, снова умирают, снова рождаются. Ты всё бездействуешь, смотришь. Что будет дальше? Ты можешь предугадать будущее? Грохот телег с конями переменился на почти бесшумную работу двигателей авто. Скоро будешь наблюдать совсем иную картину. Ведь что для тебя пятьсот лет? Совсем ничего. Знаешь, я буду приходить к тебе, выкладывать, всё как есть. Может быть, когда-нибудь в твоей мраморной голове появится хоть капля соболезнования. Проявишь, наконец, эмоции, начнёшь переживать.
Огни на всей площади внезапно потухли. Человек достал из кармана маленький предмет и осветил им своё лицо.
-Удачной схватки, Давид! Встретимся завтра. А меня ждёт прелестная какофония двадцать первого века. Жаль, что ты этого не слышишь. Определённо скинул бы тебе пару треков на твой девайс…