И.Ч.
1.
Вот женщина сидит у телевизора
И смотрит отрешенно на экран.
На ниточки сознания нанизаны
Мелькающие кадры, но туман
Скрывает их подробности. О чём она
Задумалась, укутавшись в платок?
О том, что жизнь веселая, никчёмная
Подводит так стремительно итог.
Под боком кошка по обыкновению
Мурлычет ободряющий мотив.
Комедия лихая довоенная
Поверить призывает в позитив.
Но трудно верить, даже если хочется,
Когда нутро болезнью сожжено,
И пылью оседает одиночество,
И будущее - тёмное кино.
Заедет сын и позвонит племянница,
Зайдут друзья, соседка забежит...
А ночью с ней наедине останется
Всё та же - убывающая жизнь,
И будет боль звенеть ночными звуками.
Но тот, чьего не угадать лица,
Шептать ей будет, бережно баюкая:
"Не бойся, я с тобою. До конца..."
2010
2.
Хотелось надеяться: этого не случится,
Ну просто не может это произойти!
Ворота открылись. Впуская её, больница
Угрюмо сказала: приехала – проходи.
Еще на своих, каждый шаг провожая вздохом,
Прошла коридором вдоль скорбной цепи палат.
Она понимала, что это – ее голгофа.
Кого отпускала голгофа живым назад?
Как холодно было. Февраль конопатил рамы,
За тонкой стеною хрипела чужая жизнь.
И капали мысли, как каплет вода из крана,
Стекая по яви в бездонные миражи.
Когда приходили, тревожила рябь созвучий,
Движения пальцев, поглаживавших плечо.
Она повторяла чуть слышно: «сегодня лучше»,
Едва сознавая, кто спрашивал и о чем.
Всё тише, всё реже… Простынка тяжелой дланью
Лежала на том, чем когда-то она была.
А врач говорил, что она далеко – за гранью,
Не чувствует боли, спокойна и весела.
Она уходила, ушла… Во дворе больницы
Искрил, загораясь от солнца, февральский снег.
И верить хотелось: услышит она, как птицы
Горланят с карнизов о близкой уже весне.
10 марта 2012 г. ее не стало...
2013 г.