Мне кажется, самое лучшее место, где мне приходилось бывать, - это утроба матери. Я до сих пор помню: девяносто четвёртый, за окнами - метель и снежная пурга, а я - маленький зародыш в её животе. Я до сих пор помню, как там было тепло и уютно, тесновато правда, но это была такая компенсация за то, что ты не чувствуешь боли. Тебе спокойно. И, разумеется, там не важно, кто ты и кем будешь - выдающимся доктором, кудесником или просто придурком, зато все тебя слушают и интересуются, как у тебя дела.
Бесконечная рефлексия, самокопание и прочая нихуёвая расчленёнка - карта с координатами, которую ты сам себе рисуешь неумелой рукой. Идёшь по этой карте, идёшь, как старый одноглазый пират за сокровищами, весь такой уверенный, что идёшь правильно, и вот, когда вкус этих сокровищ уже щиплет твои губы, оказывается, что в сундуке пусто. И пустота эта, добродушно улыбаясь, протягивает к тебе свои мягкие лапы, обнимает и засасывает внутрь. У неё там, как в утробе матери, тихо спокойно и безразлично. И это место-одиночество - твоё личное убежище, где никогда ничего не болит: ни кости, ни глазные яблоки, ни твоя потрепанная душонка, и вовсе не обязательно каждое утро просыпаться с синяками на коленках.
А пока мы вынуждены быть здесь, в этой большой коробке, которую люди зовут почему-то миром, пока болят кости и глазные яблоки, привет, Джек, привет, Джонни, ну что как дела, доставайте свои шрамы, показывайте, что где болит.